|
|
|
|
|
|
|
|
|
- Меня часто одолевают атеистические сомнения. Несмотря на это, мне иногда не дает покоя мучительная загадка: а не могут ли существовать непознанные возможности души? Не упускает ли человек свою подлинную судьбу, если не исследует их? - Эти высказывания Диджена Бабу, соседа по комнате в Пантхи, были вызваны моим приглашением посетить Шри Юктешвара.
- Гуру посвятит тебя к крия-йогу, - ответил я. - Благодаря внутренней уверенности в божественном она утихомирит сумятицу дуализма в твоей голове.
Вечером Диджен сопровождал меня в ашрам. В присутствии учителя он ощутил такой духовный покой, что вскоре стал постоянным посетителем.
Одних прозаических занятий повседневной жизни для человека недостаточно, от рождения у него есть тяга к мудрости. Слова Шри Юктешвара побуждали Диджена к попыткам, сначала мучительным, а затем ведущим к легкому освобождению, обнаруживающим внутри себя - себя реального, а не унижающее эго временного воплощения.
Поскольку мы с Дидженом занимались на курсе бакалавров в колледже, у нас вошло в обычай вместе ходить в ашрам после занятий. Часто мы видели Шри Юктешвара стоящим на балконе второго этажа и приветствовавшим наше появление улыбкой.
Однажды вечером юный обитатель ашрама Канаи встретил нас с Дидженом у дверей с вестью: "Учителя нет, его срочно вызвали в Калькутту".
На следующий день я получил от Шри Юктешвара открытку, в которой было написано: "Я покину Калькутту в среду утром. Встречай с Дидженом поезд на Серампурском вокзале в девять утра".
В среду утром, около восьми тридцати, в моем сознании возникла настойчивая телепатическая весть от гуру: "Я запаздываю, девятичасовой поезд встречать не надо".
Я сообщил эти более поздние сведения Диджену, который был уже одет и собирался идти на вокзал.
- Ты и твоя интуиция! - с ухмылкой сказал мой друг. - Я предпочитаю верить в писаное слово учителя.
Пожав плечами, я уселся в спокойной решимости. Диджен вышел из комнаты, с шумом захлопнув за собой дверь.
Так как в комнате было довольно темно, я сел ближе к окну, выходящему на улицу. Пробивающийся скупой свет солнца вдруг перешел в интенсивный блеск, в котором исчезло окно с железной решеткой. На этом ослепительно ярком фоне появилась ясно материализовавшаяся фигура Шри Юктешвара!
Потрясенный, я поднялся со стула и пал перед ним на колени. Обычным жестом почтительного приветствия у стоп гуру я коснулся его башмаков. Они были мне хорошо знакомы - брезентовые, оранжевого цвета, с веревочными подошвами; он часто надевал именно такие башмаки в путешествия. Одежда свами цвета охры слегка задела меня, я ясно ощутил не только ее ткань, но и покрытую песком поверхность туфель и пальцы внутри них. Не в силах произнести ни слова от изумления, я поднялся и вопросительно уставился на него.
- Я рад, что ты получил мое телепатическое послание, - голос учителя был спокоен и почти естественен. - А сейчас я закончил дела в Калькутте и буду в Серампуре десятичасовым поездом. - Поскольку я все еще безмолвно глазел на Шри Юктешвара, он продолжал: - Это не призрак, а мое тело из плоти и крови. Я получил божественное разрешение показать тебе этот опыт, редко достижимый в земных условиях. Будь на вокзале, вы с Дидженом увидите меня идущего к вам и одетого, как теперь. Впереди будет один попутчик - маленький мальчик с серебряным кувшином.
Гуру положил обе руки мне на голову, прошептав благословение. Когда он завершил его словами: "Табе аши"1, я услышал специфический грохочущий раскатистый звук2. Тело его стало постепенно растворяться в пронизывающем свете. Сначала исчезли ступни ног и ноги целиком, затем торс и голова, подобно свертываемому свитку. До самого конца я чувствовал, как его пальцы легко прикасались к моим волосам. Сияние исчезло, предо мной не осталось ничего, кроме окна с решеткой да струившегося бледным ручьем солнечного света.
Почти оцепенев от смятения, я спрашивал себя, не было ли это галлюцинацией. Удрученный Диджен скоро вошел в комнату.
- Учителя не было ни с девятичасовым поездом, ни со следующим, в девять тридцать, - сказал он слегка извиняющимся голосом.
- Тогда пошли, я знаю, что он обязательно будет в десять. - Я взял Диджена за руку и, не внимая его протестам, насильно поволок его за собой. Минут через десять мы вошли на станцию, где поезд уже пыхтел у платформы.
- Весь поезд наполнен светом ауры учителя, он там! - воскликнул я радостно.
- Ты так думаешь? - ухмыльнулся Диджен.
- Подождем здесь, - сказал я и детально описал ему, как к нам приблизится гуру. Как раз тогда, когда я закончил описание, в поле нашего зрения появился Шри Юктешвар в той же одежде, что и незадолго до этого. Он медленно шагал за маленьким мальчиком, несущим серебряный кувшин.
На мгновение от беспрецедентности полученного опыта по мне прокатилась волна холодного страха. Я чувствовал, как мир материализма, мир XX века, ускользал от меня. Не вернулся ли я к тем древним дням, когда Иисус явился Петру на море?
Когда Шри Юктешвар, современный Христоподобный йог, приблизился к месту, где молча застыли мы с Дидженом, улыбнувшись моему другу, он сказал:
- Я послал весть и тебе, но ты был не в состоянии уловить ее.
Диджен молчал, подозрительно глядя на меня. Проводив гуру до дома, мы отправились в колледж. Диджен остановился на улице весь охваченный возмущением.
- Так! Учитель послал мне весть! А ты ее утаил! Я требую объяснений!
- Разве я могу помочь, когда твое умственное зеркало вибрирует с такой неугомонностью, что ты не в состоянии заметить послания нашего гуру? - парировал я.
Выражение гнева исчезло с лица Диджена.
- Понимаю, что ты имеешь в виду, - уныло сказал он. - Но объясни мне, пожалуйста, как мог ты знать о мальчике с кувшином?
К тому времени когда я закончил рассказ о феноменальном появлении учителя в пансионе, мы уже приблизились к колледжу.
- То, что я услышал только что о способностях нашего гуру, - сказал Диджен, - вызывает такое ощущение, что любой университет в мире - это всего лишь детский сад3.
1. Табе аши - на бенгали, "до свидания" буквально - многообещающий парадокс: "Так я приду".
2. Характерный звук дематериализации телесных атомов.
3. "Такие вещи открылись мне, что ныне все, что писал я, в моих глазах не ценнее соломы" - так сказал святой Фома Аквинский, "князь схоластов", в ответ на озабоченное настояние своего секретаря завершить Сумму Теологии. Однажды, в 1273 году, во время мессы в Неаполитанской церкви он испытал глубокое мистическое прозрение. Величие божественного знания настолько потрясло святого Фому, что с тех пор он не проявлял никакого интереса к интеллектуальности.
Сравните слова Сократа в Федре Платона: "что до меня, то все, что я знаю, это то, что я ничего не знаю".
|
|
|
|
|
|