Свами Вивекананда
ВДОХНОВЕННЫЕ БЕСЕДЫ

Пятница, 19 июля

Покуда я говорю "ты", я вправе говорить о Боге, который нас охраняет. Видя перед собою "не я", я невольно извлекаю все следствия и вкладываю их в нечто третье: в идеал, стоящий между мною и "не я"; получается треугольник триединства. Пар становится снегом, снег – водою, вода ­Гангом; видя перед собою воду, мы о паре уже больше не думаем.

Понятие о созидании или о перемене неразрывно связано с волей. Покуда этот мир воспринимается нами как нечто подвижное, мы необходимо должны предполагать за ним известную волю.

Физика доказывает, до какой степени иллюзорно все то, что воспринимается нами чувственно, нет ни одной вещи, ни одного явления, которое являлось бы на самом деле тем, что мы видим, слышим, осязаем, нюхаем, пробуем на вкус. Известные вибрации вызывают к жизни определенные следствия, и эти последние раздражают наши чувства, но истина, которую мы сознаем, лишь нечто относительное.

Санскритский термин для истины – это "изнес" ¹ (сат). С нашей теперешней точки зрения мир представляется нам как воля и представление.

Личный Бог по отношению к Самому Себе точно такая же величина, какою в наших собственных глазах являемся для себя мы сами. И как каждый из нас бывает лицезрим другим под видом того или иного образа, так же может быть лицезрим и Господь. Как человек, каждый из нас нуждается в Боге, но как бог он в Нем не нуждается. Вот отчего Шри Рамакришна всегда видел Божественную Мать возле себя и видел ее реальнее всего остального в его окружении, но при "Самадхи" все исчезало, все, кроме божественного "Я". Личный Бог становится все доступнее, пододвигается к нам все ближе, покуда вообще не перестанет существовать как личный Бог, так и личное "я": божественное "Я" поглощает все.

Сознание – это узы. Намерение, как таковое, уже требует, чтобы разум отражал образ, форму; однако, если правда, что разум – первопричина чего бы то ни было, то и он, в свою очередь, действие. Это и есть "Майя". Бог создает нас, мы создаем Бога – и это "Майя". Круг ненарушим: мысль создает тело, а тело создает мысль; яйцо производит цыпленка, цыпленок – яйцо, дерево – семя, семя – дерево.

Как нельзя утверждать, что мир нечто всецело множественное, так нельзя утверждать и того, что он – нечто неразрывно-единое. Человек свободен, и потому ему надлежит стать выше этих двух аспектов. Со своей точки зрения, оба утверждения одинаково правы; однако для того, чтобы проповедовать истину, нам необходимо стать выше всего того,– что нам известно о мироздании, бытии, воле, сознании, деятельности, знании и прогрессе.

Дживы (обособленной души) в узко индивидуальном смысле вообще не существует. Наступят иные условия, и она, как нечто составное, распадется на мелкие части. Лишь то, что за пределами дальнейшего анализа, лишь то "нераздельно", "цельно", лишь оно истина, свобода, бессмертие, блаженство.

Всякое усилие во имя сохранения этой обманчивой, иллюзорной индивидуальности есть порок, в полном смысле слова, а всякое стремление устранить эту индивидуальность есть добродетель. Сознательно или нет, все, что ни существует во вселенной, стремится к низложению, к умерщвлению этой индивидуальности. Нет нравственного учения, которое не зиждилось бы на разрушении этой обособленности или ложной индивидуальности, первопричины всего, что грешно. Ее обосновывает нравственность и первичная религия. Сперва нравы и обычаи, а затем уже поясняющая их мифология. В тот момент, когда явления совершаются – это происходит по воле, стоящей неизмеримо выше нашего мудрствования, последнее возникает лишь позднее, преследуя цель уяснить их себе. Однако мудрствование еще отнюдь не стимулирующая сила, оно лишь запоздалое (после уже совершившегося факта) переваривание пищи.

Разумение же – это летописец, исследующий все действия данного человека.

* * *

Будда был великим ведантистом, ибо, на самом деле, буддизм был лишь детищем учения Веданты. Даже Шанкару часто называют "тайным буддистом". Весь анализ был совершен Буддой, и Шанкара построил на нем свои синтетические умозаключения.

Никогда не преклонял Будда своей головы перед чем бы то ни было: ни перед Ведами, ни перед кастой, ни перед жрецами, ни пред обычаями или церемониями. В размерах доступных для него пределов он всегда мыслил самым смелым образом. Никогда еще не видывал мир столь отважных поисков истины и столь безграничной любви к любой живой твари. Будда был основоположником религиозного строя. Будда был Вашингтоном для религиозного мира. Он отвоевал себе власть лишь затем, чтобы отдать ее для блага всего мира, как это сделал Вашингтон для американского народа. Никогда не желал он чего-либо для себя лично.