Шри Ауробиндо
ЖИЗНЬ БОЖЕСТВЕННАЯ

Книга II. ЗНАНИЕ и НЕВЕДЕНИЕ -- ДУХОВНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
ЧАСТЬ I. БЕСКОНЕЧНОЕ СОЗНАНИЕ и НЕВЕДЕНИЕ

Глава X. ПОЗНАНИЕ ЧЕРЕЗ ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ И РАЗДЕЛЯЮЩЕЕ ПОЗНАНИЕ

Они видят "я" в "я" при помощи Я.

Гита(VI.2)

Где есть двойственность, там другой видит другого, другой слышит, касается, думает о другом, знает другого. Но когда один видит все в качестве "я", посредством чего он знает это? Именно при помощи "я" один знает все сущее ... Все обманывает того, кто видит все иначе, нежели как в Я; ведь все здесь есть Брахман, все существа и все сущее есть это Я.

Брихадараньяка Упанишада (IV.5,15,7)

Само-Существующее прорвалось наружу сквозь двери чувств, поэтому вещи видятся внешне, и не во внутреннем существе. Мудрец, желающий познать бессмертие, обращает свой взор вовнутрь, видит "я" лицом к лицу.

Катха Упанишада (II.1.1)

Не уничтожится видение зрящего, речь говорящего... слух слушающего... познание познающего, ибо они неразрушимы; но нет второго или кого-либо другого и отдельного от него самого, кого он мог бы видеть, с кем говорить, кого слушать, кого познавать.

Брихадараньяка Упанишада (IV.5,15,7)

Наше поверхностное постижение, наш ограниченный и узкий способ смотреть на наше "я", на наши внутренние движения и на мир снаружи нас и его объекты и происходящее выводится из четырехкратного порядка знания. Изначальный и фундаментальный путь познания, родственный оккультному "я" в вещах, заключается в знании посредством тождества; вторым, выводимым путем является знание посредством прямого контакта, связанное своими корнями с тайным знанием посредством тождества или стартующее с него, но в действительности отделенное от своего источника и поэтому мощное, но неполное в своем постижении; третьим является знание посредством отделения от объекта наблюдения, но все еще с прямым контактом как своей поддержкой или даже частичным тождеством; четвертый путь заключается в полностью отделенном познании, опирающемся на машинерию непрямого контакта, в познании путем приобретения, которое является, без осознания этого, передачей или привнесением предсуществующего внутреннего осознания и знания. Знание посредством отождествления, знание посредством сокровенного прямого контакта, знание посредством отделенного прямого контакта, полностью отделенное знание посредством непрямого контакта составляют четыре метода постижения Природы.

Первый путь познания в его наичистейшей форме иллюстрируется в поверхностном разуме прямым осознанием только нашего собственного сущностного существования: в этом знании нет никакого другого содержимого, кроме чистого факта "я" и существа; ни о чем ином в мире наш поверхностный разум не имеет такого же рода осознания. Но в знание структуры и движений нашего субъективного сознания в действительности входят некоторые элементы осознания посредством тождества; ведь мы можем с определенным отождествлением спроецировать себя в эти движения. Уже отмечалось, как это может произойти в случае приступа ярости, который поглощает нас целиком, так что на мгновение наше сознание кажется волной гнева: другие страсти, любовь, печаль, радость имеют ту же мощь захватывать и занимать нас; мышление также поглощает и занимает, у мыслителя отсутствующий взгляд, он становится мыслью и мышлением. Но обычно происходит скорее двойное движение; некоторая часть нашего "я" становится мыслью или страстью, а другая часть либо сопровождает первую с некоторой приверженностью, либо близко ей следует и знает ее посредством сокровенного прямого контакта, которому недостает отождествления или полного само-забвения в движении.

Это отождествление возможно, возможно также это одновременное отделение и частичное отождествление, потому что эти вещи являются становлениями нашего существа, определителями вещества нашего разума и энергии нашего разума, вещества нашей жизни и энергии нашей жизни; но поскольку они составляют лишь малую часть нас, то мы не обязаны идентифицироваться с ними или быть ими занятыми, -- мы можем открепить себя, отделить существо от временного становления, наблюдать его, контролировать его, санкционировать его манифестацию или препятствовать ей: на этом пути мы можем путем внутреннего открепления, ментальной или духовной отделенности, частично или даже фундаментально освободить себя от контроля природы разума или витальной природы над существом и занять позицию свидетеля, знающего и правителя. Так мы имеем двойное знание субъективного движения: есть сокровенное знание, посредством отождествления, вещества и силы действия, знание более сокровенное, чем мы могли бы иметь посредством любого полностью отдельного и объективного знания, такого, какое мы имеем о вещах вне нас, тех вещах, что для нас являются всецело не-я; в то же время есть и знание посредством открепленного наблюдения, открепленного, но с мощью прямого контакта, которое освобождает нас от всепоглощенности энергией Природы и дает возможность связать это движение с остальным нашим существованием и существованием мира. Не будь у нас этого открепления, мы потеряли бы наше "я" существа и овладевающего знания в природе "я" становления и движения и действия и, хотя мы сокровенно знаем движение, но не знаем его полностью или преобладающе. Этого не происходило бы, если мы привносили бы в наше отождествление с движением наше тождество с остальным нашим субъективным существованием, -- если, скажем, мы могли бы погрузиться полностью в волну становления и одновременно быть в самой поглощенности состоянием или актом ментального свидетеля, наблюдателя, контролера; но мы не можем с легкостью это делать, потому что живем в разделенном сознании, в котором наша витальная часть, -- наша жизненная природа силы и желания и страсти и действия, -- стремится завладеть разумом или поглотить его, и разум должен избегать этого подчинения и контролировать витальное, но может преуспеть лишь в том, чтобы держать себя отдельно; ведь если он отождествится, то потеряется в движении жизни и унесется в нем. Тем не менее, возможно некоторого рода сбалансированное двойное тождество при отделении, хотя не так легко выдерживать баланс; есть "я" мышления, которое наблюдает и допускает страсть ради переживания, -- или под действием некоторого нажима жизни допускает подчинение ей, -- и есть "я" жизни, которое позволяет себе унестись в движение Природы. Следовательно, здесь, в субъективном переживании, у нас есть поле деятельности сознания, в котором три разновидности постижения могут встретиться вместе: определенный вид знания посредством отождествления, знание благодаря прямому контакту и, зависящее от них, отделяющее знание.

Еще труднее разделение в мышлении на мыслителя и мыслимое. Мыслитель погружен в мышление и потерян в нем, либо увлекается потоком мысли, отождествляясь с ним; обычно не во время или в самом акте мышления может он наблюдать или обозревать свои мысли, -- он должен делать это в ретроспективе и с помощью памяти или в критической паузе корректирующего суждения, прежде чем идти дальше: но все же одновременность мышления и сознательного направления действия разума может быть достигнута частично, когда мышление не захватывает целиком, и достигнута полностью, когда мыслитель обретает способность отходить назад в ментальное "я" и стоять там поодаль от ментальной энергии. Вместо того, чтобы быть поглощенным в мышление с по большей части смутным ощущением процесса размышления, мы можем увидеть этот процесс ментальным видением, наблюдать наши мысли по мере их возникновения и движения и, частично в молчаливом видении, частично в процессе размышления над мыслью, судить о них и оценивать их. Но следует заметить, что при любого рода отождествлении знание наших внутренних движений носит двойную природу, отделение и прямой контакт: ведь даже когда мы открепляем себя, этот контакт все еще поддерживается; наше знание всегда базируется на прямом прикосновении, на постижении при помощи прямого осознания, несущего в себе определенный элемент тождества. Более отдаленную позицию представляет обычно способ нашего рассудка наблюдать и познавать наши внутренние движения; более сокровенным является метод нашей динамической части разума, связывающей себя с нашими ощущениями, чувствами и желаниями: но в эту ассоциацию также может вмешиваться рассуждающий разум и вводить отдельное несвязное наблюдение и контроль как над динамической само-связывающей частью разума, так и над витальным или ментальным движением. Все наблюдаемые движения нашего физического существа также известны и контролируются нами обоими этими способами, отделительным и сокровенным; мы чувствуем тело и то, что оно делает сокровенно как часть нас, но разум отделен от него и может вводить открепленный контроль над его движениями. Это придает нашему нормальному знанию о нашем субъективном существе и природе, хотя еще неполному и по большей части поверхностному, все же, до некоторой степени, определенную сокровенность, непосредственность и прямоту. Это отсутствует в нашем знании о мире вне нас и его движений и объектов: ведь там, вещь видимая или переживаемая является не-я, не переживается как часть нас, невозможен никакой прямой контакт сознания с объектом; должен использоваться инструментарий чувства, который снабжает нас не непосредственно сокровенным знанием объекта, а его образом, и служит первыми данными для знания.

В постижении внешних вещей наше знание имеет полностью отделяющий базис; его целостная машинерия и его процесс имеют природу непрямого восприятия. Мы не отождествляем себя с внешними объектами, даже с другими людьми, хотя они существа той же природы; мы не можем войти в их существование, как если бы оно было нашим собственным, не можем узнать их и их движения с прямотой, непосредственностью, сокровенностью, с которыми мы знаем, хотя бы и неполно, -- самих себя и свои движения. Но утрачена не только идентификация, отсутствует также прямой контакт; нет прямого соприкосновения нашего сознания с их сознанием, нашей субстанции с их субстанцией, нашего "я" существа с их само-существом. Единственно видимый прямой контакт с ними или единственное свидетельство, которое мы имеем о них, осуществляется через чувства; зрение, слух, прикосновение кажутся некоторого рода зачатками прямой сокровенности с объектом познания: но на самом деле это не так, это не настоящая прямота, не настоящая сокровенность, ведь то, что мы получаем с помощью чувств, является не внутренним или сокровенным касанием вещей, а их образом или вибрацией или первым сообщением в нас самих, благодаря чему мы должны выучиться познавать эти вещи. Эти средства настолько недейственны, настолько крайне бедны, что если бы в этом и заключалась вся машинерия, то мало что или ничего могли бы мы узнать, либо достичь лишь расплывчатой путаницы. Но вмешивается интуиция чувство-разума, которая охватывает предложение образа или вибрацию и приравнивает ее к объекту, вмешивается витальная интуиция, которая охватывает энергию или фигуру мощи объекта через другую разновидность вибрации, созданную чувственным контактом, и вмешивается интуиция воспринимающего разума, которая сразу же формирует правильную идею об объекте из всего этого свидетельства. Все то, что не хватает при интерпретации так построенного образа, дополняется при вмешательстве рассудка или тотального понимающего интеллекта. Если первая составляющая интуиции была бы результатом прямого контакта или если бы она суммировала действие тотального интуитивного мастера ментальных восприятий, тогда не требовалось бы вмешательства рассудка, кроме как в качестве открывателя или организатора знания, не переданного чувством и его предложениями: напротив, задействована интуиция, работающая над образом, чувственным документом, косвенным свидетельствованием, не работающая над прямым контактом сознания с объектом. Но поскольку образ или вибрация недостаточны, и итоговая документация и сама вибрация ограничены и переданы через тусклую среду, действуя в слепом свете, то точность нашего интерпретирующего построения объекта находится под вопросом или, по крайней мере, неполна. Человек волей-неволей должен был развить свой рассудок, чтобы восполнить недостатки своего чувственного инструментария, уменьшить погрешность восприятий своего физического разума и недостаточность своих интерпретаций его данных.

Поэтому наше знание о мире является тяжелой структурой, составленной из несовершенной документации чувственных образов, интуитивной их интерпретации воспринимающим разумом, жизненным разумом и чувственным разумом, и дополнительного пополнения, исправления, добавления дополнительного знания, координации, при помощи рассудка. И даже после этого наше знание о мире, в котором мы живем, все еще узко и несовершенно, наши интерпретации его ценностей сомнительны: воображение, спекуляция, отражение, беспристрастное взвешивание и рассуждение, вывод, измерение, тестирование, дальнейшая корректировка и расширение чувственного свидетельства при помощи Науки, -- весь этот аппарат должен быть призван, чтобы восполнить неполноту. И после всего этого результат все еще остается полу-определенным, полу-сомнительным скоплением приобретенного косвенного знания, массой значимых образов и идейных представлений, отвлеченных мысленных расчетов, гипотез, теорий, обобщений, но также вместе с этим массой сомнений и нескончаемых дебатов и исследований. Со знанием должна прийти мощь, но наше несовершенство знания не оставляет нам какой-либо идеи о верном использовании этой мощи, даже о цели, к которой наше использование знание и мощи должны быть обращены и задействованы. Это усугубляется несовершенством нашего само-знания, которое в том виде, в котором оно сейчас есть, скудно и ничтожно недостаточно, предстоит знанием только о нашей поверхности, о нашем кажущемся феноменальном "я" и природе и не о нашем настоящем "я" и истинном значении нашего существования. Пользователю требуется само-знание и само-мастерство, мудрость и правильная воля в использовании мощи мира и знания мира.

Очевидно, что наше состояние на поверхности в действительности является состоянием знания, насколько это так, но ограниченного знания, обернутого неведением и наводненного им и, по причине своих ограничений, являющегося, в очень большой степени, разновидностью неведения, в лучшем случае смешанным знанием-неведением. Иначе и не могло быть, поскольку наше осознание мира рождено из отделенного и поверхностного наблюдения, в распоряжении которого находятся лишь косвенные методы постижения; наше знание нас самих, хотя и более прямое, сводится на нет своим ограничением к поверхности нашего бытия, неведением о нашем настоящем "я", об истинных источниках нашей природы, о настоящих мотивах-силах нашего действия. Совершенно очевидно, что наше знание о себе только поверхностно, -- источники нашего сознания и мышления составляют мистерию; этого не могло бы быть, если бы мы обладали настоящим само-знанием и настоящим знанием мира.

Если мы поищем причину этого ограничения и несовершенства, то сначала обнаружим, что она кроется в том, что мы сконцентрированы на поверхности; глубины "я", секреты нашей тотальной природы отгорожены от нас стеной, созданной нашим внешним сознанием, -- или созданной для него, так что оно может проводить свою деятельность эгоцентрической индивидуализации разума, жизни и тела, оставляя их незахваченными более глубокой и более широкой истиной нашего большего существования: на наше внутреннее "я" и реальность мы можем смотреть лишь через щели и трещины в этой стене, и мало что мы можем там разглядеть, кроме таинственного тумана. В то же время наше сознание должно защищать свою эго-центрическую индивидуализацию не только от своего собственного более глубокого "я", но и от космического бесконечного; здесь также оно возводит стену разделения и отгораживает все то, что группируется вокруг эго, исключает это как не-я. Но поскольку оно вынуждено жить с этим не-я, -- ведь оно принадлежит ему, зависит от него, живет внутри него, -- то должно поддерживать с ним некие средства сообщения; наше сознание также должно делать вылазки из стен своего эго и стен само-ограничения в пределах тела, чтобы удовлетворить те нужды, которые не-я может поставлять ему: наше сознание должно учиться познавать некоторым путем все свое окружение, так чтобы уметь мастерски его использовать и подлаживать его, насколько это возможно, к служению индивидуальной и коллективной человеческой жизни и эго. Тело снабжает наше сознание воротами чувств, через которые оно может устанавливать требуемое сообщение с миром и не-я вне себя, средства наблюдения над ними и средства воздействия на них; разум использует эти средства и изобретает другие, дополняющие прежние, и он преуспевает в установлении некоторой конструкции, некоторой системы знания, которая служит его непосредственной цели или его общему желанию пристрастно господствовать или использовать это громадное чуждое окружающее существование или иметь с ним дело, если уж он не может покорить его. Но обретаемое им знание объективно; главным образом, это знание поверхности вещей или того, что чуть ниже поверхности, это знание прагматическое, ограниченное и ненадежное. Защита разума от вторжения космической энергии равным образом ненадежна и частична: несмотря на его уведомление не впускать без разрешения, он тонко и невидимо наводнен миром, охвачен не-я и сформирован по его образцу; его мысли, его воля, его эмоциональная и жизненная энергия пронизаны волнами и потоками мысли, воли, страсти, витальных толчков, всевозможных сил, исходящих из "других" и из вселенской Природы. Его стена защиты становится стеною затемнения, препятствующей познанию всего этого взаимодействия; разум знает лишь то, что проходит через ворота чувства или через ментальные восприятия, в которых он не может быть уверен, или через то, что он может вывести или построить из собранных чувственных данных; все остальное для него является пробелом незнания.

Следовательно, именно эта двойная стена само-заключения, само-защиты в пределах поверхностного эго является причиной нашего ограниченного знания или неведения, и если это само-заключение было бы характерно для всего нашего существования, тогда неведение было бы неизлечимо. Но, на самом деле, это постоянное внешнее эго-построение является только вре'менным устройством Сознания-Силы в вещах, так чтобы тайный индивид, дух внутри, мог бы основать свое представительное и инструментальное образование в физической природе, мог бы учредить временную индивидуализацию в природе Неведения, что есть все, что поначалу может быть сделано в мире, возникающем из вселенского Несознания. Наше само-неведение и неведение о мире может расти только к интегральному само-знанию и интегральному знанию о мире, в той мере, в которой наше ограниченное эго и его полу-слепое сознание открыты к большему внутреннему существованию и сознанию и истинному бытию, и в той мере, в которой оно может также осознать не-я вне себя как "я", -- с одной стороны, Природу, составляющую нашу собственную природу, с другой стороны, Существование, которое является безграничным продолжением нашего собственного само-бытия. Наше существо должно разрушить стены эго-сознания, которые оно создало, оно должно расширить себя за пределы своего тела и вселиться в тело вселенной. Вместо знания посредством непрямого контакта, или в дополнении к нему, оно должно достичь знания посредством прямого контакта и перейти к знанию посредством тождества. Его ограниченное конечное "я" должно стать безграничным конечным и бесконечным.

Но первое из двух этих движений, пробуждение к нашим внутренним реальностям, накладывается как более веская необходимость, поскольку именно благодаря внутреннему само-открытию второе, -- космическое само-открытие, -- может стать полностью возможным: мы должны идти внутрь нашего внутреннего существа и учиться жить в нем и из него; внешний разум и жизнь и тело должны стать для нас только прихожей. Все то, чем мы являемся снаружи, на самом деле обусловлено тем, чем мы являемся внутри, оккультным, в наших внутренних глубинах и укромных уголках; именно оттуда приходят тайные инициативы, само-действенные образования; наши вдохновения, наши интуиции, наши жизненные мотивы, предпочтения нашего разума, выборы нашей воли приводятся в действие оттуда, -- настолько, насколько они не формируются или подвержены влиянию настоятельности, равным образом сокрытой, глобальной волны космических коллизий: но то применение, которое мы находим этим внезапно всплывающим силам и влияниям, обусловлены, в большой степени определяются и, помимо всего, значительно ограничены нашей наружной природой. Следовательно, мы должны открыть знание этого внутреннего зачинающего "я" в купе с точным восприятием внешнего инструментального "я" и роль, играемую обоими этими я.

На поверхности мы знаем о нашем "я" лишь столько, сколько там сформулировано, да и то всего лишь часть этого; ведь мы видим наше тотальное поверхностное существо в общей смутности, обозначенной и намеченной точками или контуром точности: даже то, что мы открываем при ментальном само-наблюдении, является только суммой отдельных частей; полный облик и ощущение нашей личной формации ускользает от нашего внимания. Но также есть искажающее действие, которое затмевает и обезображивает даже это ограниченное само-знание; наш само-взгляд портится постоянными толчками и вторжениями со стороны нашего внешнего я-жизни, нашего витального существа, которое всегда стремится сделать думающий разум своим орудием и слугой: ведь наше витальное существо занято не само-познанием, а само-утверждением, желанием, эго. Этим целям и служит постоянное воздействие витального существа на наш разум, что приводит к построению ментальной структуры кажущегося я; наш разум побуждаем к тому, чтобы представлять нам самим и другим частично фиктивный представительный образ нас самих, который поддерживает наше само-утверждение, оправдывает наши желания и действия, питает наше эго. На самом деле, это витальное вмешательство не всегда следует линии само-оправдания и утверждения; иногда оно обращается к само-умалению и нездоровому и преувеличенному само-критицизму: но это также является эго-структурой, обратным или негативным эгоизмом, положением или позицией витального эго. Ведь в этом витальном эго зачастую присутствует смесь шарлатана и фигляра, позера и актера; оно постоянно избирает роль и играет ее для себя и других, как публике. Так организованный само-обман добавляется к организованному само-неведению; и только уйдя внутрь и видя источник этих вещей сможем мы вырваться из этой темноты и неразберихи.

Ведь внутри нас присутствует большее ментальное существо, большее внутреннее витальное существо, даже большее внутреннее тонко-физическое существо, отличное от нашего поверхностного сознания тела, и входя в это или становясь им, отождествляя себя с ним, можем мы наблюдать причины наших мыслей и чувств, источники и мотивы нашего действия, действующие энергии, которые выстраивают нашу поверхностную личность. Ибо мы открываем и можем познать внутреннее существо, которое тайно думает и воспринимает в нас, витальное существо, которое тайно чувствует и действует на жизнь через нас, тонко-физическое существо, которое тайно получает и отвечает на контакты вещей через наше тело и его органы. Наше поверхностное мышление, чувство, эмоция являют сложность и запутанность побуждений изнутри и толчков снаружи нас; наш рассудок, наш организующий интеллект может наложить на это только несовершенный порядок: но здесь, внутри, мы находим отдельные источники нашей ментальной, нашей витальной и нашей физической энергетики и можем ясно видеть чистые операции, отчетливые мощности, составляющие элементы каждой и их взаимную игру в ясном свете само-видения. Мы находим, что противоречия и борьба нашего поверхностного сознания в большой степени проистекает из противоположных или взаимно не согласующихся тенденций нашей ментальной, витальной и физической частей, противостоящих друг другу и непримиримых друг с другом, и опять же эта борьба происходит из-за разногласия многих различных внутренних возможностей нашего существа и даже различных личностей на каждом уровне в нас, которые находятся за тесно переплетенными предрасположенностями и отличающимися тенденциями нашей поверхностной природы. Но в то время как на поверхности их действие смешано вместе, запутано и противоречиво, то здесь, в наших глубинах их можно увидеть и работать над ними в их независимой и отдельной природе и действии, и их гармонизация при помощи ментального существа в нас, лидера жизни и тела ¹, -- или, лучше, при помощи психической сущности, -- не столь трудна, при условии, что в своем усилии мы прикладываем правильную психическую и ментальную волю: ведь если бы с мотивом витального эго вошли бы мы в сублиминальное существо, тогда это привело бы к серьезной опасности или несчастью или, по меньшей мере, к раздуванию эго, само-утверждению и желанию, расширенному и более мощному неведению вместо расширенного и более мощного знания. Более того, мы находим в этом внутреннем или сублиминальной существе средства различения того, что поднимается изнутри и что приходит снаружи, от других или от вселенской Природы, и становится возможность осуществлять контроль, делать выбор, прикладывать мощь волевого восприятия, отвержения и отбора, ясную мощь само-построения и гармонизации, чем мы не обладаем или можем задействовать очень несовершенно в нашей составной поверхностной личности, но что является преорогативой нашей внутренней Личности. Ведь при этом вхождении в глубины, внутреннее существо, более не совершенно завуалированное, более не обязанное проявлять лишь фрагментарное влияние на свое внешнее инструментальное сознание, становится способным формулировать себя более ясно в нашей жизни в физической вселенной.

В своей сущности знание внутреннего существа имеет те же элементы, что и поверхностное знание внешнего разума, но разница между ними заключается в разнице между полу-слепотой и большей ясностью сознания и видения вследствие более прямой и мощной оснащенности и лучшему устройству элементов знания. Знание посредством тождества, являющееся на поверхности смутным внутренним ощущением нашего само-существования и частичным отождествлением с нашими внутренними движениями, здесь может углубиться и расшириться от того неотчетливого смутного восприятия и ограниченного ощущения до ясного и прямого сокровенного осознания целостной сущности внутри: мы можем войти в обладание нашим целостным сознательным ментальным существом и существом жизни и достичь тесной близости прямого проникающего и обволакивающего контакта с тотальными движениями нашей ментальной и витальной энергии; мы ясно и близко соприкасаемся со всеми нашим становлениями и становимся, -- свободно и с пониманием, -целостным само-выражением Пуруши на теперешних уровнях нашей природы. Но также здесь присутствует или может быть, наряду с этой сокровенностью знания, открепленное наблюдение действий природы через Пурушу и бо'льшая возможность, через этот двойной статус сознания, полного контроля и понимания. Все движения поверхностного существа могут быть видены с полной открепленностью, но также и с прямым взглядом в сознание, благодаря которому могут быть развеяны само-заблуждения и ошибки "я" внешнего сознания; существует более острое ментальное видение, более ясное и более точное ментальное чувствование нашего субъективного становления, видение, которое одновременно знает, контролирует целостную природу и командует ею. Если психическая и ментальная части в нас сильны, тогда можно завладеть витальным и распространить свою власть над ним до пределов, вряд ли достижимых при помощи поверхностной ментальности; даже тело и физические энергии могут быть взяты внутренним разумом и волей и обращены в более пластичный инструментарий души, психического существа. С другой стороны, если ментальная и психическая части слабы, а витальное сильно и неуправляемо, тогда при вхождении во внутреннее витальное возрастает мощь, но проницательное и открепленное видение явно недостаточно; знание, даже если и увеличенное в силе и охвате, остается туманным и запутанным; само-контроль интеллекта может уступить место обширному бесконтрольному побуждению или жестко подконтрольному, но вводящему в заблуждение эгоистическому действию. Ведь сублиминальное все еще является движением Знания-Неведения; в нем больше знания, но также больше и возможности для неведения, еще более само-утверждающегося. Это так, поскольку хотя здесь обычно увеличение само-знания, но это не является одновременно интегральным знанием: для этого недостаточно осознания посредством прямого контакта, что является принципиальной мощью сублиминального; ведь возможен как контакт с бо'льшим становлением и мощностью Знания, так и с бо'льшим становлением и мощностью Неведения.

Но сублиминальное существо имеет также более прямой контакт и с миром; оно не ограничено, подобно Разуму, интерпретацией чувственных образов и чувственных вибраций, поставляемых ментальной и витальной интуицией и рассудком. На самом деле в сублиминальной природе заложено тонкое чувство, тонкое чувство видения, слышания, осязания, обоняния и вкуса, но они не ограничены порождением образов вещей, принадлежащих физическому окружению, -- они могут представлять сознанию видимые, слуховые, осязательные и иные образы и вибрации вещей за пределами ограниченного диапазона физических чувств или принадлежащие иным планам или сферам существования. Внутреннее чувство может создавать или давать образы, сцены, звуки скорее символические, чем действительные или давать те, что представляют возможности в образовании, внушения, мысли, идеи, намерения других существ, также образные формы мощностей или потенциальностей во вселенской Природе; нет ничего, что оно не могло бы представить в образе или визуализировать или обратить в чувственные формации. В действительности, именно сублиминальное, а не внешний разум обладает мощью телепатии, ясновидения, второго зрения и другими сверхнормальными способностями, которые появляются благодаря щелям или просветам в стене, воздвигнутой невидимым трудом по индивидуализации личности и поставленной между "собой" и внутренней областью нашего существа. Однако, следует отметить, что из-за этой сложности действие сублиминального чувства может быть путанным или вводящим в заблуждение, особенно если оно интерпретируется внешним разумом, которому неведома тайна операций сублиминального и чужды его принципы построения знаков и фигуральный символический язык; для суждения и правильной интерпретации образов и переживаний сублиминального требуется бо'льшая внутренняя мощь интуиции, такта, проницательности. все же факт, что переживания сублиминального безмерно пополняют наш возможный диапазон знания и расширяют узкие границы, в которых обозначено и заключено наше чувство, ограниченное внешним физическим сознанием.

Но более важна мощь сублиминального вступать в прямой контакт сознания с другим сознанием или объектом, действовать без любых других инструментов, при помощи сущностного чувства, присущего его собственной субстанции, путем прямого ментального видения, посредством прямого чувствования вещей, даже близкого охвата и сокровенного проникновения и возвращения с содержимым того, что было охвачено или того, во что оно проникало, путем прямого сообщения или воздействия на субстанцию самого разума, не через внешние знаки или фигуры, -- при помощи открывающего намека или само-сообщающегося воздействия мыслей, чувств, сил. Именно благодаря этим средствам внутреннее существо достигает непосредственного, сокровенного и точного спонтанного знания личностей, объектов, оккультных и неуловимых для нас энергий мировой Природы, которые окружают нас и посягают на нашу собственную личность, физичность, силу разума и силу жизни. В нашей поверхностной ментальности мы иногда осознаем сознание, которое может чувствовать или знать мысли и внутренние реакции других или начинать осознавать объекты или происходящее без какого-либо вмешательства чувств или же применять силы, сверхнормальные для наших обычных возможностей; но эти способности случайны, рудиментарны, смутны. Обладание ими свойственно нашему сокрытому сублиминальному "я", и эти способности приходят при проявлении на поверхности сил или операций сублиминального. Эти внезапно всплывающие операции сублиминального существа или некоторые из них сейчас фрагментарно изучаются под именем психических явлений, -- хотя обычно они не имеют ничего общего с психеей, душой, сокровенной сущностью в нас, а относятся только ко внутреннему разуму, внутренней витальной, тонко-физической частям нашего сублиминального существа; но эти результаты не могут быть убедительными или достаточно обильными, потому что они ищутся методами исследования и эксперимента и стандартов, соответствующих поверхностному разуму и его системе знания посредством непрямого контакта. При этих условиях они могут быть исследованы лишь настолько, насколько могут проявить себя в том разуме, по отношению к которому они исключительны, ненормальны или сверхнормальны, и поэтому относительно редки, трудны, неполны в своем явлении. И только если мы сможем раскрыть стену между внешним разумом и внутренним сознанием, для которого такие явления нормальны, или если мы сможем свободно вступить внутрь или пребывать там, лишь тогда это царство знания может быть верно объяснено и добавлено к нашему тотальному сознанию и включено в поле деятельности пробужденной силы нашей природы.

В нашем поверхностном разуме мы не обладаем прямыми средствами познания даже других людей, относящихся к нашему роду и имеющих аналогичную ментальность и витально и физически выкроенных по тому же образцу. Мы можем обрести общее знание человеческого разума и человеческого тела и применять его к ним с помощью многих постоянных и привычных внешних примет человеческих внутренних движений, с которыми мы знакомы; эти суммарные суждения могут быть дальше пополнены нашим переживанием личного характера и характерных черт, при помощи инстинктивного применения того само-знания, которым мы обладаем для понимания и суждения о других, при помощи вывода из речи и поведения, при помощи проницательного наблюдения и проникающего сочувствия. Но результаты всегда неполны и весьма обманчивы: наши выводы почти всегда являются ошибочными построениями, наша интерпретация внешних знаков предстоит заблуждающейся работой догадок, наше применение общего знания или наше само-знание опрокидывается неуловимыми факторами личностной разницы, сама наша проницательность неопределенна и ненадежна. Поэтому человеческие существа живут как чужаки по отношению друг другу, в лучшем случае их связывает весьма частичная симпатия и взаимное переживание; мы знаем не достаточно, не знаем так, как знаем самих себя, -- и даже само это знание мало', -- даже самых близких нам. Но в сублиминальном внутреннем сознании становится возможным напрямую осознавать мысли и чувства вокруг нас, чувствовать их воздействие, видеть их движения; читать ум и сердце становится менее трудным, менее неопределенным предприятием. Существует постоянный ментальный, витальный, тонко-физический обмен, происходящий между всеми, кто встречается или живет вместе, что они сами не осознают, кроме как лишь настолько, насколько эти воздействия и взаимопроникновения касаются их самих как ощутимые результаты речи и действия и другого контакта: ведь по большей части этот взаимообмен осуществляется тонко и невидимо; ведь он идет не напрямую, затрагивая сублиминальные части и через них внешнюю природу. Но когда мы сознательно вырастаем в этих сублиминальных частях, то привносим туда также сознание всего этого взаимодействия и субъективного взаимообмена и взаимопереплетения, так что в результате нам больше не нужно невольно подчиняться их воздействию и последствию, и мы можем их принимать или отвергать, защищать себя или изолировать. В то же время, нашему действию на других больше не требуется быть непроизвольным и зачастую ненамеренно пагубным; возможна сознательная помощь, светлый взаимообмен и плодотворное согласование, возможно приближение к внутреннему пониманию или единству, не такому, как сейчас, являющемуся всего лишь отдельной ассоциацией с ограниченной сокровенностью или единством, во многом ограниченном непониманием и зачастую отягощенным или подверженным опасности неправильного понимания, неверного истолкования и ошибки.

Не менее важным будет и изменение в обращении с безличностными силами мира, окружающего нас. Эти силы мы знаем только по их результатам, по тому малому, что мы можем охватить из их видимого действия и последствия. Среди них встречаются, главным образом, силы физического мира, но мы постоянно живем в гуще невидимых сил разума и сил жизни жизни, о которых мы не знаем ничего, даже не осведомлены об их существовании. Сублиминальное внутреннее сознание может открыть наше осознание всех этих невидимых движений и действий, ведь оно знает их благодаря прямому контакту, посредством прямого видения, через психическую чувствительность; но в настоящее время оно может только расширить нашу бестолковую поверхностность и наружность посредством необъяснимых предупреждений, предчувствий, притяжений и отвержений, идей, догадок, смутных намеков, посредством того малого, что оно может донести до поверхности. Внутреннее существо не только напрямую и конкретно контактирует с непосредственным мотивом и движением этих вселенских сил и ощущает результаты их теперешнего действия, но может до определенной степени и предвидеть их дальнейшее действие или заглянуть вперед; в наших сублиминальных частях присутствует бо'льшая мощь, позволяющая преодолеть временной барьер, ощутить или почувствовать вибрацию грядущих событий, отдаленно происходящего, даже заглянуть в будущее. Верно, что знание, свойственное сублиминальному существу, Неполно; ведь оно предстоит смесью знания и неведения и может воспринимать также ошибочно, как и правильно, поскольку оно работает не при помощи знания посредством тождества, а при помощи знания через прямой контакт, и это знание также является отделенным знанием, хотя даже в этой отделенности оно более сокровенно, чем что-либо, управляемое нашей поверхностной природой. Но эта смешанная способность внутренней ментальной и внутренней витальной природы на большее неведение, как и большее знание, может быть излечена путем отхода еще дальше, глубже за эту природу к психической сущности, которая поддерживает нашу индивидуальную жизнь и тело. На самом деле существует душа-личность, представитель этой сущности, уже встроенная в нас, которая выдвигает вперед, в наше природное существо, тонкий психический элемент: но этот тонкий фактор в нашем нормальном состоянии еще не доминирует и обладает только ограниченным действием. Наша душа не является очевидным ведущим и мастером нашего мышления и наших действий; для само-выражения она должна опираться на ментальные, витальные, физические инструменты, и она постоянно затмевается нашим разумом и жизненной силой: но как только она сможет преуспеть в том, чтобы оставаться в постоянной общности со своей собственной большей оккультной реальностью, -- и это может произойти, только когда мы идем глубоко в наши сублиминальные части, -- то сразу же перестанет быть зависимой, может стать мощной и суверенной, оснащенной сокровенным духовным восприятием истины вещей и спонтанной проницательностью, отличающей истину ото лжи Неведения и Несознания, различающей божественное и небожественное в проявлении, и так может стать светлым лидером остальных частей нашей природы. В действительности, когда это происходит, то может стать поворотной точкой к интегральной трансформации и интегральному знанию.

В этом заключается динамическое функционирование и прагматическая ценность сублиминального постижения; но то, чем заняты мы теперь, это выявить из способа его действия точный характер этого более глубокого и бо'льшего постижения и то, как это постижение связано с истинным знанием. Основной его характер заключен в знании посредством прямого контакта сознания с его объектом или сознания с другим сознанием; но в конечном итоге мы открываем, что эта мощь является продуктом тайного знания посредством тождества, переводом его в отдельное осознание вещей. Ведь подобно тому, как в непрямом контакте, свойственном нашему обычному сознанию и поверхностному постижению, именно встреча или трение живущего существа с сознанием снаружи высекает искру сознательного знания, так и здесь именно контакт устанавливает в действие предсуществующее тайное знание и приносит его на поверхность. Ведь сознание составляет одно в субъекте и объекте, и в контакте существования с существованием это тождество выносит на свет или пробуждает в "я" дремлющее знание об этом другом я снаружи него. Но тогда как это предсуществующее знание приходит в поверхностный разум как знание обретенное, то в сублиминальном оно возникает как вещь виденная, схваченная изнутри, подаренная как она была, или, когда это знание интуитивное, то как вещь само-очевидная для внутреннего осознания; или оно вбирается он контактируемого объекта, но с непосредственным откликом как на нечто сокровенно распознаваемое. В поверхностном сознании знание представляет себя как истина, видимая снаружи, брошенная к нам из объекта, или как отклик на прикосновение чувств к этому объекту, воспринимаемое воспроизводство его объективной действительности. Наш поверхностный разум принуждаем отдавать себе отчет об этом знании, потому что стена между "собой" и внешним миром преодолевается через врата чувств, и через эти врата может быть схвачена поверхность наружных объектов, хотя и не то, что внутри этих объектов, но нет такого уже готового прохода между "собой" и своим собственным внутренним существом: поскольку разум не способен увидеть то, что заключено внутри его более глубокого "я", или наблюдать процесс знания, приходящего изнутри, то он не имеет другого выбора, кроме как принять то, что он на самом деле видит, внешний объект, за источник своего знания. Так все наше ментальное знание вещей представляется объективным, истиной, наложенной на нас снаружи; наше знание предстает отражением или откликающимся построением, воспроизводящим в нас образ или картину или ментальную схему нечто того, чего нет в нашем собственном существе. На самом деле, именно скрытый глубокий отклик на контакт, отклик, приходящий изнутри, выбрасывает оттуда знание об объекте, причем сам объект является частью нашего большего я; но вследствие двойной вуали, вуали между нашим внутренним "я" и нашим невежественным поверхностным "я" и вуали между поверхностным "я" и контактирующим объектом, на поверхности формируется только несовершенный образ или представление внутреннего знания.

Этот источник, этот сокрытый метод нашего познания, затемненный и неочевидный для нашей теперешней ментальности, становится ясным и очевидным, когда сублиминальное внутреннее существо разрушает границы своей индивидуальности и, перенося с собой поверхностный разум, вступает в космическое сознание. Сублиминальное отгорожено от космического тонкими оболочками нашего существа, ментальной, витальной, тонко-физической оболочкой, точно также как поверхностная природа отделена от вселенской Природы грубой физической оболочкой, телом; но стена, окружающая сублиминальное, более прозрачна, на самом деле это скорее ограда, чем стена. Кроме того, сублиминальное имеет образование сознания, которое проецирует себя за пределы всех этих оболочек и образует вокруг-сознательную [circumconscient], окружающую свою часть, через которую оно воспринимает контакты мира и может начать осознавать их и иметь с ними дело до того, как они войдут. Сублиминальное может бесконечно расширять эту вокруг-сознательную оболочку и все более расширять свою само-проекцию в космическое существование вокруг себя. Возникает точка, через которую сублиминальное может полностью прорваться сквозь отделение, объединить, идентифицировать себя с космическим бытием, почувствовать себя универсальным, одним со всем существованием. В этой свободе входа в космическое "я" и космическую природу наступает великое освобождение индивидуального существа; оно надевает космическое сознание, становится вселенским индивидом. Первым результатом этого освобождения, когда оно по'лно, является реализация космического духа, одного, населяющего вселенную, и это объединение может даже привносить исчезновение ощущения индивидуальности, растворение эго в мировом бытии. Другим общим результатом является полная открытость вселенской Энергии, так что она ощущается действующей через разум и жизнь и тело, и исчезает ощущение индивидуального действия. Но обычно результаты не столь сильны; приходит прямое осознание вселенского бытия и природы, приходит бо'льшая открытость разума космическому Разуму и его энергиям, космической Жизни и ее энергиям, космической Материи и ее энергиям. Определенное ощущение единства индивидуального с космическим, восприятие мира, удерживаемое внутри одного сознания, как и собственная сокровенная включенность одного в мировое сознание могут стать частыми или постоянными в этом открытии, и естественным следствием приходит большее ощущение единства с другими существами. Тогда существование космического Бытия становится несомненностью и реальностью и более не воображаемым представлением.

Но космическое сознание вещей основывается на знании посредством тождества; ведь космический Дух знает себя как часть своей природы. Он един со всем, что содержит, и знает это посредством тождества и содержащей близости; ведь существует одновременно тождество и превышение, и, в то время как с точки зрения отождествления есть тождество и полное знание, так с точки зрения превышения есть включенность и проникновение, охватывающее постижение каждой вещи и всех вещей, проникающее ощущение и видение каждой вещи и всех вещей. Ведь космический Дух населяет все и каждое, но является бо'льшим, чем все; поэтому в его само-взгляде и взгляде на мир присутствует отделяющая мощь, препятствующая тому, чтобы космическое сознание было заключено в объектах и существах, в которых оно пребывает: оно пребывает внутри них как все-проникающий дух и мощь; имеет место индивидуализация, соответствующая персоне или объекту, но нет связывания космическим Бытием. Дух становится каждой вещью, не прекращая своего собственного большего все-содержащего существования. Следовательно, здесь есть большая вселенская тождественность, содержащая меньшее тождество; ведь какое отделяющее постижение не существовало бы или не входило бы в космическое сознание, оно должно стоять на этой двойной тождественности и не противоречить ей. Если есть какая-либо необходимость отхода назад и необходимость в познании посредством отделения плюс контакт, все же эта отделенность в тождестве, контакт в тождестве; ведь содержащийся объект является частью "я" того, что содержит этот объект. И только когда вмешивается более сильная отделенность, это тождество вуалирует себя и выбрасывает меньшее знание, прямое и непрямое, не осведомленное о своем источнике; все же всегда именно море тождества выбрасывает на поверхность волны или брызги прямого или непрямого знания.

Это со стороны сознания; со стороны действия, космических энергий, видно что они движутся в массе, волнах, постоянно перетекают, составляя и пересоставляя существа и объекты, движения и происходящее, входя в них, проходя через них, формируя себя в них, выбрасывая себя из них на другие существа и объекты. Каждый природный индивид является вместилищем этих космических сил и динамо для их распространения; от каждого к каждому протекает постоянный поток ментальных и витальных энергий, и эти энергии бегут также в космических волнах и течениях не в меньшей степени, чем силы физической Природы. Все это действие завуалировано от нашего прямого ощущения и знания поверхностного разума, но это известно внутреннему существу и ощущается им, хотя только через прямой контакт; когда существо вступает в космическое сознание, то еще более широко, включающе, сокровенно осознает эту игру космических сил. Но хотя тогда знание и более полно, но динамизация его может быть только частичной; ведь тогда как возможно фундаментальное или статическое объединение с космическим "я", но активное динамическое единение с космической Природой должно быть неполным. На уровне разума и жизни, даже с потерей ощущения отдельного само-существования, этот энергетизм по самой своей природе должен быть отбором через индивидуализацию; действие принадлежит космической Энергии, но индивидуальное образование энергии в живущем динамо остается методом ее работы. Ведь самим назначением динамо индивидуальности является выбирать, концентрировать и формулировать отобранные энергии и бросать их в сформированные и направленные потоки: течение тотальной энергии будет означать, что это динамо больше не нужно, может быть упразднено или выведено из действия; вместо деятельности индивидуального разума, жизни, тела будет только индивидуальный, но безличностный центр или канал, через который вселенские силы будут течь беспрепятственно и неотобранно. Это может произойти, но это будет означать более высокое одухотворение и превышение нормальности ментального уровня. В статическом охвате космического знания при помощи отождествления, универсализированое сублиминальное может чувствовать себя одним с космическим "я" и тайным "я" всего другого; но динамизация этого знания не пойдет дальше передачи этого чувства тождества в бо'льщую мощь и сокровенность прямого контакта сознания со всем, в большее, более сокровенное, более мощное и действенное воздействие силы сознания на вещи и личности, а также дальше способности действенной включенности и проникновения, динамизированного сокровенного видения и чувствования и других мощностей постижения и действия, соответствующих этой бо'льшей природе.

Поэтому в сублиминальном, даже расширенном в космическое сознание, мы обретаем большее знание, но не полное и изначальное. Для того, чтобы идти дальше и посмотреть, чем знание посредством тождества является в своей чистоте и каким образом и до каких пределов оно порождает, допускает или использует другие мощности знания, должны мы пойти за пределы внутреннего разума и жизни и тонко-физического к двум другим концам сублиминального, спросить подсознательное и вступить в контакт со сверхсознательным или войти в него. Но в подсознательном все слепо, там темный универсализм, такой как видится в массовом сознании [mass consciousness], темный индивидуализм, либо ненормальный для нас, либо плохо-сформированный и инстинктивный: здесь, в подсознательном, темное знание посредством тождества, такое как мы уже нашли в Несознании, является базисом, но не раскрывает себя или свой секрет. Верховные сверхсознательные диапазоны базируются на духовном сознании свободном и светлом, и именно там можем мы проследить изначальную мощь знания и воспринять возникновение и разницу двух отличных порядков, знания посредством тождества и отделяющего знания.

В верховном безвременном Существовании, насколько мы знаем его по отражению в духовном переживании, существование и сознание составляют одно. Мы приучены идентифицировать сознание с определенными операциями ментальности и ощущения, и о том состоянии бытия, в котором эти операции отсутствуют или затихли, мы говорим как о несознательном. Но сознание может существовать там, где нет открытых операций, нет знаков, обнаруживающих его, даже там, где оно отошло от объектов и поглощено в чистом существовании или вовлечено в видимость не-существования. Оно внутренне присуще бытию, само-существующе, не уничтожимое покоем, бездействием, вуалированием или покрытием, инертным поглощением или инволюцией; сознание присутствует в бытии, даже когда его состояние кажется сном без сновидений или слепым трансом или отменой осознания или его отсутствием. В верховном безвременном статусе, где сознание едино с бытием и недвижимо, оно не составляет отдельную реальность, а является попросту и чисто само-сознанием, внутренне присущим существованию. Нет нужды в знании или в операциях знания. Бытие само-очевидно для себя: ему не требуется глядеть на себя, чтобы познать себя или выучить, чем оно является. Но если это, очевидно, верно для чистого существования, то это также верно для первичного Все-Существования; ведь точно так, как духовное само-существование сокровенно осознает свое "я", точно также оно сокровенно осознает все то, что находится в его бытии: это происходит не в акте знания, сформулированном в отношении себя, в само-наблюдении, а благодаря тому же внутреннему осознанию; оно сокровенно все-сознает все, чем является благодаря самому факту, что все есть оно само. Так осознающий свое безвременное само-существование, Дух, Бытие осознает тем же образом, -- сокровенно, абсолютно, тотально, без какой-либо нужды во взгляде или акте знания, потому что оно есть все, -- Время-Существование и все то, что есть во Времени. Это сущностное осознание посредством тождества; будучи примененным к космическому существованию, это будет означать сущностное само-очевидное автоматическое сознание вселенной при помощи Духа, потому что оно есть все и все есть в его бытии.

Но есть другой статус духовного осознания, который кажется нам развитием из этого состояния и мощи чистого само-сознания, возможно даже первым отклонением, но на самом деле нормальным для него и сокровенным ему; ведь осознание посредством тождества всегда составляет само вещество всего само-знания Духа, но допускает внутри себя, без изменения или модификации своей собственной вечной природы, подчиненное и одновременное осознание посредством включения и пребывания внутри. Бытие, само-существующее видит все существования в одном своем существовании; оно содержит их все и знает их как бытие своего бытия, сознание своего сознания, мощь своей мощи, блаженство своего блаженства; оно в то же время, необходимо, является "я" в них и знает все в них при помощи своей проникающе населяющей самости [selfness]: но все же все это сознание существует сокровенно, само-очевидно, автоматически, без необходимости какого-либо акта, отношения или операции знания; ведь знание здесь является не актом, а состоянием чистым, вечным и внутренне присущим. В базисе всего духовного знания лежит это сознание тождества и посредством тождества, которое знает или попросту осознает все как себя. Переведенное на язык нашего восприятия, это становится тройным знанием, сформулированным Упанишадами: "Он, кто видит все существования в Я", "Он, кто видит "я" во всех существованиях", "Он, в ком "я" стало всеми существованиями", -- включение, пребывание и тождество: но в фундаментальном сознании это видение является духовным само-чувством, видением, предстоящим само-светом бытия, не отдельным отношением или отношением "я", повернувшимся к объекту. Но в этом фундаментальном само-переживании может проявиться некий взгляд сознания, который хотя и является внутренне возможной, неизбежно само-содержащейся мощью духа, но не является первым активным элементом поглощенной внутренне присущей само-озаренности и само-очевидности верховного сознания. Этот взгляд принадлежит другому статусу верховного духовного сознания или вводит в него, в тот статус, в котором начинается то знание, каким мы его знаем; существует состояние сознания и в нем существует акт познания, сокровенный ему: Дух рассматривает себя, становится познающим и познанным, некоторого рода субъектом и объектом, -- или, скорее, субъектом-объектом в одном, -- своего собственного само-знания. Но этот взгляд, это знание все еще внутренее присуще, все еще само-очевидно, все еще акт тождества; нет начала того, что мы переживаем как отдельное знание.

Но когда субъект отходит немного назад от себя как от объекта, тогда определенные третичные мощности духовного знания, знания посредством отождествления, берут свое начало. Существует духовное сокровенное видение, духовное все-проникающее вхождение и проникновение, духовное чувство, в котором один видишь все как себя, чувствуешь все как себя, касаешься всего как себя. Существует мощь духовного восприятия объекта и всего того, что он содержит или чем является, воспринимающая в обволакивающем и проникающем тождестве, которое само составляет восприятие. Существует духовное понимание, являющееся изначальной субстанцией мышления, не того мышления, что открывает неизвестное, а того, которое выносит сокровенно известное из объекта и помещает его в само-пространство [self-space] в расширенном бытии само-осознания, в качестве объекта понятийного само-знания. Существует духовная эмоция, духовное чувство, существует переплетение тождества с тождеством, бытия с бытием, сознания с сознанием, восторга бытия с восторгом бытия. Существует радость сокровенной отдельности в тождестве, радость отношений любви, соединенной с любовью в верховном единстве, существует восторг многих мощностей, истин, существ вечного тождества, форм Бесформенного; вся игра становления в бытии основывает свое само-выражение на этих мощностях сознания Духа. Но по своему духовному происхождению все эти мощности сущностны, не инструментальны, не организованы, не изобретены или созданы; они суть светлая само-осознающая субстанция духовного Идентичного, сделанного активным на себе и в себе, духа, сделавшего зрение, духа, вибрирующего как чувствование, духа, само-светлого как восприятие и представление. Все это в действительности является знанием посредством тождества, само-мощным, само-движущимся в многообразной самости одного-осознания. Бесконечное само-переживание Духа движется между полнейшим тождеством и многогранным тождеством, восторгом сокровенно дифференцированного единства и поглощающим само-экстазом.

Отделенное знание появляется тогда, когда чувство разницы затмевает чувство тождества; "я" все еще постигает свое тождество с объектом, но доводит до своей крайности игру сокровенной отдельности. Поначалу нет чувства "я" и не-я, а есть только чувство я и другого-я. Определенное знание тождества и посредством тождества все еще присутствует, но оно имеет тенденцию сначала быть более замысловатым, затем притопленным, и затем настолько замещенным знанием через взаимообмен и контакт, что оно рисуется вторичным осознанием, как если бы было результатом, и более не причиной, взаимного контакта, все еще проникающим и охватывающим касанием, взаимо-проникающей сокровенностью отдельных я. Наконец, тождество исчезает за вуалью, и возникает игра существа с другими существами, сознания с другим сознанием: все еще присутствует лежащее в основании тождество, но оно не переживается; его место занято прямым охватом и проникающим контактом, взаимопереплетением, взаимообменом. Именно благодаря этому взаимодействию остается возможным более или менее сокровенное знание, взаимное осознание или осознание объекта. Нет чувствования я, встречающего "я", но есть взаимность; все еще нет полной отделенности, полной "чуждости" [otherness] и неведения. Это преуменьшенное сознание, но оно сохраняет некоторую мощь изначального знания, урезанного разделением, потерей своей первичной и сущностной полноты, управляемого теперь посредством разделения, реализующего близость, но не тождество. Присутствует мощь включения объекта в сознание, обволакивающего осознания и знания; но теперь включение внешне выраженного существования должно быть сделано элементом нашего "я" при помощи достигаемого и восстанавливаемого знания, путем сосредоточения сознания на объекте, путем концентрации, овладения объектом как частью существования. Присутствует мощь проникновения, но она не обладает естественной проницаемостью и не ведет к тождеству; она собирает то, что может, вбирает приобретенное и передает субъекту содержимое объекта познания. Все еще существует прямой и проникающий контакт сознания с сознанием, созидающий живое и сокровенное знание, но это знание ограничено точками или пределами контакта. Все еще есть прямое чувство, сознание-зрение, сознание-чувствование, которое может видеть и чувствовать то, что находится внутри объекта, как то, что снаружи и на поверхности. Все еще есть взаимное проникновение и взаимообмен между бытием и бытием, между сознанием и сознанием, существует взаимообмен и взаимопроникновение волн мышления, чувствования, энергии всех видов, которые могут быть движениями симпатии и единения или противостояния и борьбы. Может быть предпринята попытка объединения путем обладания "другими" или через собственное принятие обладания со стороны другого сознания или другого существа; либо может быть толчок к единению путем обоюдного включения, проникновения, взаимного обладания. Все это действие и взаимодействие осознается познающим при помощи прямого контакта, и именно на этом основании выстраивает он связи с миром вокруг себя. Отсюда берет начало знание путем прямого контакта сознания с объектом, что нормально для нашего внутреннего существа, но чуждо или только несовершенно известно нашей поверхностной природе.

Это первое отделяющее неведение все еще, очевидно, является игрой знания, но знания ограниченного и отдельного, игрой поделенного бытия, работающего над реальностью лежащего в основании единства и достигающего только несовершенного результата или продукта сокрытого тождества. Полное сокровенное осознание тождества и акт знания посредством тождества принадлежат к высшей полусфере существования: это знание путем прямого контакта составляет главный характер высочайших супрафизических ментальных планов сознания, тех, от которых наше поверхностное существо отгорожено стеной неведения; в преуменьшенной и более отделенной форме такое знание является свойством меньших супрафизических планов разума; оно есть или может быть элементом во всем, что супрафизично. Это главный инструментарий нашего сублиминального "я", его центральные средства осознания; ведь сублиминальное "я" или внутреннее существо является проекцией из этих высших планов, предназначенной для встречи с подсознанием, и оно наследует характер сознания своих родных планов, с которыми оно сокровенно связано и соприкасается благодаря родству. В нашем внешнем существе мы являемся детьми Несознания; наше внутреннее существо делает нас наследниками высочайших высот разума и жизни и духа: чем больше мы открыты внутри, чем дальше мы идем внутрь, чем больше живем внутри, получаем изнутри, тем больше мы отходим от подчинения нашему несознательному началу и движемся ко всему, что сейчас сверхсознательно для нашего неведения.

Неведение становится законченным с полным отделением существа от существа: тогда прямой контакт сознания с сознанием полностью завуалирован или сильно перекрыт, даже если он все еще происходит внутри наших сублиминальных частей, точно также как существует, хотя и полностью сокрытое и не напрямую деятельное, тайное тождество и единство. На поверхности существует полная отделенность, деление на "я" и не-я; есть необходимость иметь дело с не-я, но нет прямых средств познания его или овладения им. Тогда Природа создает непрямые средства, контакт при помощи физических органов чувств, проникновение толчков извне через нервные токи, устанавливает реакцию разума и его координации как помощь и дополнение к деятельности физических органов, -- все это средства непрямого знания; ведь сознание вынуждено опираться на эти инструменты и не может воздействовать непосредственно на объект. К этим средствам добавляется рассудок, интеллект и интуиция, которые охватывают сообщения, так косвенно переданные, расставляют все по местам и используют данные этих сообщений, чтобы приобрести насколько возможно знание и господство и обладание не-я или настолько обрести частичное единство, насколько изначальное разделение позволяет это сделать отделенному существу. Этих средств явно недостаточно, и они зачастую неэффективны, и косвенный базис операции знания поражает знание фундаментальной неопределенностью: но эта начальная недостаточность внутренне присуща самой природе нашего материального существования и всему еще невыпущенному существованию, которое возникает из Несознания.

Несознание является обратным воспроизводством верховного сверхсознания: оно имеет ту же абсолютность бытия и автоматического действия, но в обширном инволюционном трансе; это бытие, потерянное в себе, погруженное в собственную пучину бесконечности. Вместо светлого поглощения в само-существовании ему присуща мрачная инволюция, тьма, завуалированная внутри тьмы Риг Веды, тама асит тамаса гудхам, делающая выглядящим подобно Не-Существованию; вместо светлого внутренне присущего само-осознания есть сознание, погруженное в пучину само-забытья, сознание, внутренне присущее бытию, но не пробужденное в бытии. Все же это инволюционное сознание все еще является сокрытым знанием посредством тождества; оно несет в себе осознание всех истин существования, спрятанных в своем темном бесконечном, и когда оно действует или творит, -- но оно действует сначала как Энергия, а не Сознание, -- все выстраивается с точностью и совершенством сокровенного знания. Во всех материальных вещах пребывает безмолвная и инволюционная Идея Реальности, субстанциональная и само-действенная интуиция, безглазое точное восприятие, автоматический интеллект, вырабатывающий свои невыраженные и немыслимые представления, машинально видящая гарантированность взгляда, немая непогрешимая надежность подавленного чувствования, облаченного в нечувствительность, которая исполняет все, что должно быть исполнено. Все это состояние и действие Несознательного совершенно явно соответствует тому же самому состоянию и действию Сверхсознания, но переведенному в термины само-тьмы вместо изначального само-света. Внутренне присущие материальной форме, эти мощности не порабощены этой формой, но все же работают в ее немом подсознании.

В этом знании мы можем понять более ясно стадии появления сознания из инволюции до своей развернутой видимости, о чем мы уже имеем некоторое общее представление. Материальное существование имеет только физическую, не ментальную индивидуальность, но в нем есть сублиминальное Присутствие, один Сознательный в несознательных вещах, что определяет оперирование энергий, населяющих материальное существование. Если, как утверждается, материальный объект получает и сохраняет впечатление контактов вещей вокруг него и энергий, испускаемых им, так что оккультное знание может начать осознавать свое прошлое, может делать нас сознательными относительно испускаемых влияний, тогда внутренне присущее неорганизованное Осознание, пронизывающее форму, но еще не освещающее ее, должно быть причиной этой восприимчивости и этих способностей. Снаружи мы видим то, что материальные объекты, подобные растениям и минералам, обладают своими мощностями, свойствами и внутренне присущими воздействиями, но поскольку нет способности или средств сообщения, то эти их воздействия могут стать активными лишь благодаря существу, приведенному в контакт с персоной или объектом или благодаря сознательному использованию живущими существами, -- такое использование является практической стороной не одной человеческой науки. Но эти мощности и влияния все еще являются атрибутами Бытия, не простой неопределенной субстанции, они суть силы Духа, всплывающего при помощи Энергии из своего само-поглощенного Несознания. Это первое грубое механическое действие внутренне поглощенной сознательной энергии разворачивается в первичных формах жизни в сублиминальные вибрации жизни, которые подразумевают вовлеченное чувство; есть стремление к росту, свету, воздуху, жизненному пространству, слепому чувствованию, которое все еще является внутренним и ограничено внутри недвижимого существа, неспособно сформулировать свои инстинкты, сообщения, вывести себя наружу. Недвижимость не организована так, чтобы устанавливать живые связи, она терпит и поглощает контакты, непроизвольно навязывает их, но не может накладывать их по желанию; несознание все еще преобладает, все еще вырабатывает все при помощи тайного вовлеченного знания посредством тождества, оно все еще не развило поверхностные контактные средства сознательного знания. Это дальнейшее развитие начинается с открыто сознательной жизни; то, что мы видим в ней, является заключенным сознанием, выбивающимся к поверхности: именно по принуждению этой борьбы отдельное живущее существо стремится, как бы ни слепо и поначалу внутри узких границ, вступить в сознательные связи с остальным мировым бытием вне себя. Именно благодаря растущему числу контактов, которые живое существо может получить и на которые оно может отвечать, и благодаря растущему числу контактов, которые оно может выпустить из себя или наложить для того, чтобы удовлетворить своим нуждам и побуждениям, существо живой материи развивает свое сознание, растет из несознания или подсознания в ограниченное отдельное знание.

Тогда мы видим все мощности внутренне присущими изначальному само-существующему духовному Осознанию, видим их медленно выдвигающимися и проявляющимися в этом растущем отделенном сознании; эти активности подавлены, но родственны тайному и вовлеченному знанию посредством тождества, и теперь они появляются по ранжиру в форме, странно преуменьшенной и пробной. Сначала появляется грубое или завуалированное ощущение, которое развивается в тонкие чувства, сложенные с витальным инстинктом или со скрытой интуицией; затем восприятие жизне-разума проявляет на своем гребне тусклое сознание-зрение и чувствование вещей; выбрасывается вибрирующая эмоция и ищет взаимообмена с другими; наконец, достигается поверхностное представление, мышление, рассуждение, охватывающее объект и проникающее в него, комбинирующее свои данные знания. Но все является неполным, все еще покалеченным отделяющим неведением и первым затмевающим несознанием; все зависит от внешних средств, не наделено полномочиями действовать по своему собственному праву: сознание не может непосредственно воздействовать на сознание; есть постоянный охват и проникновение в вещи сознанием разума, но нет настоящего обладания, нет знания благодаря тождеству. Только когда сублиминальное способно наложить на фронтальный разум и чувство некоторые из своих тайных активностей, наложить их чистыми и нетранслированными в обычные формы ментального интеллекта, тогда в действительности зачаточное действие более глубоких методов поднимает себя к поверхности; но такие проявления все еще исключения, они внезапно возникают наперекор нашей нормальности приобретаемого и выучиваемого знания с оттенком ненормальности и сверхнормальности. Именно только путем открытия нашего внутреннего существа или входа в него прямое сокровенное осознание может быть добавлено к внешнему непрямому осознанию. Только путем нашего пробуждения к сокровенной душе или сверхсознательному "я" может быть пложено начало духовного знания с тождеством в качестве своего базиса, своей составляющей мощности, своей сокровенной субстанции.

1. Маномайя пранашариранета -- Мундака Упанишада 2.2.7