На главную страницу

ГЛАВНАЯ • РАЗНОЕ • СТАТЬИ • ССЫЛКИ

 

Содержание | Предыдущая глава | Следующая глава

Шри Ауробиндо
ЖИЗНЬ БОЖЕСТВЕННАЯ

Книга II. ЗНАНИЕ и НЕВЕДЕНИЕ -- ДУХОВНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
ЧАСТЬ I. БЕСКОНЕЧНОЕ СОЗНАНИЕ и НЕВЕДЕНИЕ

Глава VI. РЕАЛЬНОСТЬ И КОСМИЧЕСКАЯ ИЛЛЮЗИЯ

Вечное есть истина; мир есть ложь.

Вивекачудамани (Стих 20)

Мастер Майи создал этот мир при помощи его Майи, и внутри него заключил другой; нужно знать его Майю как Природу и Мастера Майи как великого Господина всего.

Шветашватара Упанишада (IV.9,10)

Пуруша есть все это, что есть, что было и что еще будет; он мастер Бессмертия и он всегда растет при помощи пищи.

Риг Веда (X.90.2)
                    Шветашватара Упанишада (III.15)

Все есть Божественное Бытие.

Гита (VII.19)

Но до сих пор мы только расчищали часть переднего плана поля исследования; на заднем плане проблема остается нерешенной и полной. Это проблема природы первозданного Сознания или Мощи, которая создала или концептуально сконструировала или проявила вселенную, и проблема связи с ней нашего миро-постижения -- кратко, является ли вселенная выдумкой сознания, наложенной на наш разум верховной силой Иллюзии или истинным образованием бытия, переживаемым нами со все еще невежественным, но нарастающим знанием. На самом деле это вопрос не единственно Разума или космической грезы или космической галлюцинации, рожденной Разумом, а вопрос о природе Реальности, законности созидательного действия, происходящего в ней или наложенного на нее, наличия или отсутствия реального содержимого в ней или в нашем сознании и вопрос ее или нашего отношения ко вселенной. От имени Иллюзионизма можно выдвинуть то положение, занимаемое нами по отношению к истине существования, что все это могло бы быть справедливым внутри границ космической Иллюзии; что все это есть система, прагматическая машинерия, при помощи которой Майя работает и поддерживает себя в неведении: но истины, возможности, действительности космической системы истинны и действенны только внутри Иллюзии, а вовне этого магического круга они не имеют законности; они не постоянные и вечные реальности; все есть временные фигуры, работы Знания не в меньшей степени, чем работы Неведения. Можно заключить, что знание является полезным инструментом Иллюзии Майи, ради бегства от самой себя, с целью разрушения самой себя в Разуме; духовное знание необходимо: но одна настоящая истина, единственно постоянная реальность за пределами всякой двойственности знания и неведения есть вечный Абсолют без связей или "я", вечное чистое Существование. Все здесь оборачивается представлениями разума и переживанием реальности ментальным существом; ибо в соответствии с переживанием разума или представлением реальности будет его интерпретация данных, в противном случае тождественная, интерпретация фактов Космоса, индивидуальное переживание, реализация верховной Трансцендентности. Все ментальное постижение зависит от трех элементов: воспринимающего, восприятия и воспринимаемой вещи или объекта. Любой из этих трех элементов может быть утверждаемой или отрицаемой реальностью; тогда вопрос состоит в том, какой из них, если такой вообще есть, реален и до какой степени или каким образом. Если все три отвергаются как инструменты космической Иллюзии, то логически возникает следующий вопрос: есть ли реальность вне них, и если это так, то какова связь между Реальностью и Иллюзией?

Можно утверждать реальность объекта, объективной вселенной, и отрицать или преуменьшать реальность воспринимающего индивида и его воспринимающего сознания. В теории, принимающей Материю за единственную реальность, сознание является только операцией Материальной энергии в Материи, секрецией или вибрацией мозговых клеток, физическим восприятием образов и откликом мозга, рефлексивным действием или реакцией Материи на контакты Материи. Даже если ослабляется жесткость этого утверждения, и сознание объясняется несколько иначе, то оно все же считается не более чем временным и производным явлением, не длительной Реальностью. Сам воспринимающий индивид является только телом и мозгом, способным на механические реакции, которые мы обобщаем под именем сознания: индивид имеет только относительную ценность и временную реальность. Но если сама Материя оказывается нереальной или производной и просто явлением Энергии, как теперь кажется весьма вероятным, тогда Энергия остается единственной Реальностью; воспринимающий, его восприятие, воспринимаемый объект предстают только явлениями Энергии. Но Энергия без Бытия или Существования, обладающих ею, или Сознания, питающего ее, Энергия, работающая изначально в пустыне -- ибо материальное поле, в котором мы видим ее сейчас за работой, само является порождением -- очень напоминает ментальное построение, нереальность: или она могла бы быть временным необъяснимым выбором движения, которое в любой момент могло бы прекратить творение явлений; только Пустыня Бесконечного была бы длительной и реальной. Буддистская теория воспринимающего и восприятия и объекта восприятия как построения Кармы, процесс некоторого космического факта Действия, дает место такому заключению; ибо она логическим путем ведет к утверждению Не-Бытия, Пустыни или Нуля. На самом деле можно допустить, что работает не Энергия, а Сознание; подобно тому, как Материя сводится к Энергии, охватываемой нами не в себе, а в ее результатах и работах, так и Энергия могла бы свестись к действию Сознания, охватываемого нами не в себе, а в его результатах и работах. Но если предполагается, что это Сознание также работает в Пустыне, то мы неизбежно приходим к тому же выводу, что Сознание является творцом временных феноменальных иллюзий и само иллюзорно; Пустыня, бесконечный Нуль, единственно первозданное Не-Существование является длительной Реальностью. Но эти выводы не обязательны; ибо позади этого Сознания может присутствовать невидимое первозданное Существование, охватываемое только там: тогда Сознательная-Энергия этого Существования могла бы быть реальностью; тогда и ее порождения, сделанные из мельчайшей субстанции бытия, неуловимой для чувств, но ощущаемой ими на определенной стадии действия Энергии как Материи, стали бы реальными, как и индивид, возникающий как сознательное существо первозданного Существования в мире Материи. Эта изначальная Реальность могла бы быть космическим духовным Существованием, Пантеоном [Pantheos] или она могла бы иметь некоторый другой статус; но в любом случае это была бы не вселенская иллюзия или простое явление, а настоящая вселенная.

В классической теории Иллюзионизма единственное и верховное духовное Существование принимается как одна Реальность; по своей сущности оно есть "я", и все же природные существа, для которых это Существование есть их "я", являются временными видимостями; именно это духовное Существование в своей абсолютности является субстратумом всех вещей, но вселенная, воздвигнутая на этом субстратуме, оказывается либо не-существованием, видимостью, либо же некоторым образом нереальной реальностью; это космическая иллюзия. Ибо Реальность есть одно без второго, она неизменна в вечности, это единственное Существование; помимо этого нет ничего, не существует настоящего становления этого Бытия: оно есть и должно навсегда оставаться пустыней имен, черт, образований, связей, происходящего; если оно имеет Сознание, то это может быть только чистое сознание его собственного абсолютного бытия. Но какова тогда связь между Реальностью и Иллюзией? С помощью какого чуда или мистерии приходит эта Иллюзия или как она ухитряется возникать или оставаться во Времени навсегда?

Поскольку реален только Брахман, то только сознание или мощь Брахмана могла бы быть настоящим творцом и создателем реальностей. Но раз уж не может быть иной реальности, кроме чистого и абсолютного Брахмана, то и не может быть настоящей созидательной мощи Брахмана. Сознание Брахмана, осознающее реальные существа, формы и происходящее, означало бы истину Становления, духовную и материальную реальность вселенной, которую переживание верховной Истины отрицает и сводит на нет и с которой логически несовместимо его единственное существование. Творение Майи является представлением существ, имен, форм, происходящего, вещей, и это такое представление, которое не может быть принято как истинное, оно противоречит неопределяемой чистоте Одного Существования. Следовательно, Майя не реальна, она не существует: Майя сама по себе есть иллюзия, прародительница неисчислимых иллюзий. Но все же эта иллюзия и ее работы имеют некоторый вид существования и поэтому некоторым образом должны быть реальными: более того, вселенная существует не в Пустыне и устойчива во времени именно потому, что наложена на Брахмана, некоторым образом базируется на одной Реальности; в Иллюзии мы сами приписываем Брахману ее формы, имена, связи, происходящее, начинаем осознавать все вещи как Брахмана, видим Реальность через эти нереальности. Следовательно, в Майе есть реальность; она одновременно реальна и нереальна, существует и не-существует; или, лучше сказать, она ни реальна, ни нереальна: это парадокс, супрарациональная загадка. Но чем тогда является эта мистерия, или она неразрешима? как эта иллюзия приходит к тому, чтобы вмешаться в существование Брахмана? в чем природа этой нереальной реальности Майи?

На первый взгляд кажется, что мы вынуждены предположить, что Брахман как-то должен быть тем, кто воспринимает Майю -- ибо Брахман есть единственная Реальность, и если не он воспринимает, то кто же тогда воспринимает Иллюзию? В существовании нет кого-то другого воспринимающего; индивид, являющийся в нас кажущимся свидетелем, сам феноменален и нереален, является порождением Майи. Но если Брахман является воспринимающим, то как тогда может иллюзия удержаться хоть на мгновение, поскольку истинное сознание воспринимающего есть сознание "я", сознание единственно его собственного чистого само-существования? Если Брахман воспринимает мир и вещи с истинным сознанием, тогда они все должны быть этим "я" и быть реальными; но поскольку они являются не чистым само-существованием, а в лучшем случае, его формами и видятся через феноменальное Неведение, то это реалистическое решение невозможно. Все же мы должны принять, по крайней мере, условно, вселенную как факт, невозможность как вещь, которая есть, поскольку Майя там, и ее работы продолжают существовать и навязывают духу ощущение, какое бы ни ложное, об их реальности. Следовательно, именно на этом основании должны мы встретить и разрешить эту дилемму.

Если Майя некоторым образом реальна, то само собой напрашивается вывод, что Реальность Брахмана в этом смысле воспринимает Майю. Майя может быть его мощью дифференцирующего восприятия, поскольку мощью сознания Майи является созидательное восприятие разницы, что и отличает это сознание от сознания единственного духовного Я. Или Майя должна быть некоторой мощью сознания Брахмана, если это порождение разницы следует считать только результатом, а не самой сутью силы Майи -- ибо только это сознание может видеть или творить иллюзию, и не может быть иного изначального или порождающего сознания, отличающегося от сознания Брахмана. Но поскольку Брахман также само-осознающ навечно, то должен быть двойной статус сознания Брахмана, один -- осознающий единственную Реальность, другой -- сознающий нереальности, которым при помощи своего созидательного восприятия он дает некоторый вид кажущегося существования. Эти нереальности не могут быть сделаны из субстанции Реальности, поскольку тогда они тоже должны быть реальными. С этой точки зрения не может быть принято утверждение Упанишад о том, что мир сделан из верховного Существования, является становлением, результатом или продуктом вечного Бытия. Брахман не есть материальная причина вселенной: наша природа -- в противоположность нашему "я" -- не сделана из его духовной субстанции; она построена из нереальной реальности Майи. Но, напротив, наше духовное существо состоит из этой субстанции, в действительности является Брахманом; Брахман превыше Майи, но он также воспринимает свои творения как свыше, так и изнутри Майи. Это дуальное сознание навязывает себя как единственно возможное объяснение загадки реального вечного Воспринимающего, нереального Объекта Восприятия и Восприятия, являющегося полу-реальным творцом нереальных объектов.

Если нет этого дуального сознания, если Майя является единственной сознательной мощью Брахмана, тогда должно быть истинным одно из двух: либо реальность Майи как мощи заключена в том, что она является субъективным действием сознания Брахмана, всплывающего из его молчания и сверхсознательной недвижимости и проходящего через переживания, реальные в силу того, что они являются частью сознания Брахмана, но нереальные, поскольку не являются частью его бытия, либо же Майя есть мощь Брахмана космического Воображения, внутренне присущая его вечному бытию, творящая из ничего имена, формы и все происходящее, что никоим образом не реально. В этом случае Майя была бы реальной, но ее работы были бы полностью вымышлены, были бы чисто воображаемыми: но можем ли мы утверждать Воображение в качестве единственной динамической или созидательной мощности Вечного? Воображение необходимо для частичного бытия с невежественным сознанием; ибо оно должно дополнять свое неведение воображением и догадками: не может быть места для такого движения в единственном сознании единственной Реальности, у которого нет причины конструировать нереальность, ибо оно навечно чистое и само-полное. Трудно понять, что же в его собственном бытии могло бы вынуждать или побуждать такое Единственное Существование, полное по самой своей сути, блаженное в его вечности, ничего не содержащее для проявления, безвременно совершенное, создавать нереальное Время и Пространство и людей со всей вечностью и беспрерывным космическим показом ложных образов и происходящего. Это решение логически непригодно.

Другое решение, идея о чисто субъективной нереальной реальности, стартует с разделения, делаемого разумом в физической Природе между субъективными и объективными переживаниями; ибо только в объективности можно быть уверенным как в полностью и твердо реальном. Но такое разделение вряд ли могло существовать в сознании Брахмана, поскольку там нет ни субъекта, ни объекта, либо Брахман есть единственно возможный субъект своего сознания и единственно возможный объект; не может существовать ничего, внешнего по отношению к Брахману, поскольку нет ничего, кроме Брахмана. Тогда эта идея субъективного действия сознания, созидающего мир фикций или искажающего единственно настоящий объект, выглядит подобно некоторому наложению на Брахмана, осуществляемому нашим разумом; она накладывает на чистую и совершенную Реальность черту своего собственного несовершенства, не приписываемую на самом деле восприятию Верховного Существа. С другой стороны, это разграничение между сознанием и бытием Брахмана не может быть справедливым, если не допустить бытие-Брахмана и сознание-Брахмана в качестве двух различных сущностей -- сознание, накладывающее свои переживания на чистое существование бытия, но неспособное прикоснуться к нему, воздействовать на него или проникнуть в него. Тогда бы Брахман, будь то в качестве верховного единственного само-Существования или "я" реально-нереального индивида в Майе, осознавал бы при помощи своего истинного сознания все иллюзии, наложенные на него, и знал бы их как иллюзии; только некоторая энергия природы-Майи или нечто в ней было бы введено в заблуждение ее собственными изобретениями -- либо, даже если она и не будет реально замороченной, то все же будет пребывать в таком неведении и ощущении, как если бы на самом деле была введена в заблуждение. Эта дуальность есть то, что является нашему сознанию в Неведении, когда оно отделяет себя от работ Природы и изнутри осознает "я" в качестве единственной истины, а все остальное в качестве не-Я и не-реального, но должно действовать на поверхности так, как если бы остальное было также реальным. Но это решение отрицает единственное и неделимое чистое существование и чистое осознание Брахмана; оно порождает дуализм внутри его лишенного черт единства, тот дуализм, который по своему смыслу не отличается от двойного Принципа во взгляде Санкхьи на вещи, Пуруши и Пракрити, Души и Природы. Тогда эти решения должны быть оставлены как неприемлемые, пока мы не примем наш первый взгляд на Реальность и не допустим того, что она может обладать мощью многогранного статуса сознания или мощью многогранного статуса существования.

Но, опять же, если мы допустим его, не может быть объяснено как дуальная мощь Знания-Неведения, законная для Верховного Существования подобно тому как это справедливо для нас во вселенной. Ибо мы не можем предположить, что Брахман вообще подчиняется Майе, поскольку это означало бы, что принцип Неведения обволакивает и затуманивает само-осознание Вечного; это означало бы наложение ограничений нашего собственного сознания на вечную Реальность. Неведение, происходящее или вмешивающееся в курс манифестации как результат подчиненного действия Сознания и как часть божественного космического плана и его эволюционного смысла, есть одна вещь и вещь, логически постижимая; бессмысленное неведение или иллюзия, вечная в изначальном сознании Реальности, есть другая вещь и вещь не легко постижимая; она кажется насильственным ментальным построением, не имеющим подобия законности в истине Абсолюта. Дуальное сознание Брахмана никоим образом не может быть неведением, а должно быть само-осознанием, со-существующим с произвольной волей возводить вселенную иллюзий, которая удерживается во фронтальном восприятии сознающей одновременно "я" и иллюзорный мир, так что нет ни заблуждения, ни ощущения реальности. Заблуждение присутствует только в самом иллюзорном мире, и "я" или Брахман в мире, сам оставаясь отделенным и неуловимым, со свободным участием или свидетельствованием также наслаждается игрой, которая бросает свои магические заклинания только на Природный разум, созданный ради этого Майей. Но это, по-видимому, означало бы, что Вечное, неудовлетворенное своим чистым абсолютным существованием, имеет потребность созидать, занимать себя во Времени драмой имен и форм и происходящего; ему, будучи единичному, требуется видеть себя в качестве многого, будучи мирным и блаженным и само-знающим, наблюдать опыт или представление смешанного знания и неведения, восторга и страдания, нереального существования и бегства из нереального существования. Ибо бегство для индивидуального существа построено Майей; Вечному не требуется убегать, и вечно длятся циклы этой игры. А если эта гипотеза неверна, то тогда существует воля творить таким образом, либо есть побудительная предрасположенность к этим противоположностям; но, если мы рассмотрим единственную вечность чистого существования, приписанного Реальности, то все равно, любая нужда, воля, побуждение или автоматизм равно невозможны и непостижимы. Это можно считать объяснением, но это то объяснение, которое все еще оставляет мистерию за пределами логики или понимания; ибо это динамическое сознание Вечного является прямым противоречием его статической и настоящей природы. Воля или Мощь творить или проявлять, несомненно, присутствует здесь: но, если это воля или мощь Брахмана, то она может предназначаться только для создания реальностей Реального или проявления безвременного процесса его бытия в вечности Времени; ибо кажется невероятным, что единственная мощь Реальности должна проявлять нечто противоположное себе или творить несуществующие вещи в иллюзорной вселенной.

До этих пор нет удовлетворительного ответа на загадку: но, может быть, мы ошибаемся, приписывая какой-либо род реальности, какой бы ни иллюзорной на дне, Майе или ее работам: истинное решение лежит в отважном признании мистерии крайней нереальности как самой Майи, так и ее работ. Как кажется, эта абсолютная нереальность прямо рассматривается в определенных формулировках Иллюзионизма, или в ее пользу выдвигается ряд весомых аргументов. Тогда следует рассмотреть эту сторону проблемы, прежде чем мы сможем уверенно исследовать решения, покоящиеся на относительной или частичной реальности вселенной. На самом деле, можно привести одно рассуждение, избавляющее от проблемы, исключая ее; утверждается, что вопрос о том, как Иллюзия возникла, как вселенная ухитряется пребывать в чистом существовании Брахмана, незаконен: проблемы не существует, поскольку вселенная не существует, Майя нереальна, а Брахман есть единственная истина, исключительная и само-существующая извечно. Брахман не затрагиваем никаким иллюзорным сознанием, никакая вселенная не рождалась внутри его безвременной реальности. Но это уклонение от трудности есть либо софизм, ничего не значащий, акробатика вербальной логики, логический довод, прячущий свою голову в игре слов и идей и отказывающийся видеть или преодолевать настоящую сложную трудность, либо он означает гораздо большее, поскольку он на самом деле отказывает во всякой связи Майи с Брахманом, утверждая ее в качестве независимой абсолютной нереальности вместе со вселенной, порожденной ею. Если настоящая вселенная не существует, то существует космическая Иллюзия, и мы ограничены в познании того, как она пришла в бытие или как она ухитряется существовать, в чем состоит ее связь или не-связь с Реальностью, что подразумевается под нашим собственным существованием в Майе, под нашим подчинением ее циклам, под нашим освобождением от нее. Ибо с этой точки зрения мы должны предположить, что Брахман не есть воспринимающий ее работы, а сама Майя не есть мощь сознания Брахмана: Брахман сверхсознателен, погружен в свое собственное чистое бытие или сознает только свою собственную абсолютной; ему нечего делать с Майей. Но в этом случае либо Майя не может существовать даже как иллюзия, либо должна быть двойная Сущность или две сущности, настоящее Вечное, сверхсознательное или сознающее только себя, и иллюзорная Мощь, которая творит и осознает ложную вселенную. Мы снова возвращаемся к той же дилемме и не имеет никаких перспектив освободиться от нашей привязанности к ней, пока мы не убежим от нее, заключив, что поскольку вся философия является частью Майи, то всякая философия есть также иллюзия, проблем множество, но невозможно сделать какое-либо заключение. Ибо то, с чем мы сталкиваемся, есть чистая статическая и неизменная Реальность и иллюзорный динамизм, две вещи, абсолютно противоположные друг другу, за которыми не стоит никакая великая Истина, в которой может быть раскрыта их тайна, и в которой их противоречие найдет примиряющий исход.

Если Брахман не есть тот, кто воспринимает, то воспринимающим должно быть индивидуальное существо: но этот воспринимающий создан Иллюзией и нереален; восприятие, мир есть иллюзии, порожденные Иллюзией, и потому они нереальны; само воспринимающее сознание есть иллюзия, и поэтому оно нереально. Но это лишает значения любой вещи, будь то даже нашего духовного существования и нашего освобождения от Майи, причем не в меньшей степени, чем нашего временного существования и нашего погружения в Майю; все равным образом нереально и неважно. Можно принять менее жесткую точку зрения и придерживаться того, что Брахману как Брахману нечего делать с Майей, что он вечно свободен от иллюзии или какого-либо сообщения с иллюзией, но Брахман как индивидуальный воспринимающий или как "я" всех существ вступил в Майю и может в индивиде отойти от нее, и этот отход является для индивида актом верховной важности. Но в таком объяснении на Брахмана наложено двойное бытие, и реальность приписана тому, что принадлежит космической Иллюзии -- индивидуальному бытию Брахмана в Майе, ибо Брахман как "я" всего не ограничен даже феноменально, и ему не требуется убегать от нее: более того, освобождение не может иметь значения, если рабство нереально, и рабство не может быть реальным до тех пор, пока Майя и ее работы не станут реальными. Абсолютная нереальность Майи исчезает и уступает место величайшей охватывающей реальности, даже если лишь практической и временной. Чтобы избежать этого заключения, можно сказать, что наша индивидуальность нереальна и что именно Брахман отходит от того, чтобы отражать себя в фикции индивидуальности, и угасание индивидуальности есть наше высвобождение, наше спасение: но Брахман, навсегда свободный, не может страдать от рабства или получать пользу из освобождения, и отражение, фикция индивидуальности не есть та вещь, что нуждается в спасении. Отражение, фикция, простой образ в обманчивом зеркале Майи не может страдать от настоящего рабства или извлекать выгоду из настоящего спасения. Если сказать, что это отражение или фикция сознательна, и поэтому может испытывать настоящее страдание и вступать в блаженство освобождения, то возникает вопрос, чье же сознание так страдает в фиктивном существовании -- ибо не может быть реального сознания помимо сознания Одного Существования; так что мы лишний раз установили двойственность сознания Брахмана, сознания или сверхсознания, свободного от иллюзии, и сознания, подчиненного иллюзии, и мы снова привели доказательства в пользу определенной реальности нашего существования и опыта в Майе. Ибо если наше бытие есть бытие Брахмана, если наше сознание имеет нечто от сознания Брахмана, какой бы уровень наше бытие и сознание ни занимали, то в этом смысле они реальны -- и если это так для нашего бытия, то почему бы этому не быть для бытия вселенной?

Наконец, решением можно посчитать то, что воспринимающий индивид и вселенная восприятий нереальны, но Майя, накладывающая себя на Брахмана, приобретает определенную реальность, и эта реальность придает определенную реальность индивиду и его опыту в космической Иллюзии, которая длится ровно до тех пор, пока индивид подчинен иллюзии. Но, опять же, для кого этот опыт законен, для кого обретается реальность в ходе этого опыта, и для кого этот опыт прекращается при освобождении, угасании или отходе? Ибо иллюзорное нереальное существо не может навесить на себя реальность и страдать от реального рабства или убегать из него в реальном акте бегства или само-угасания; так может происходить только если существует некоторое реальное "я" или существо, но в таком случае это реальное "я" должно некоторым образом или в некоторой степени стать подчиненным Майе. Это должно быть либо сознание Брахмана, которое проецирует себя в мир Майи и выходит из Майи, либо существо Брахмана, которое выдвигает вперед нечто из себя самого, свою реальность, выдвигает в Майю и потом забирает его из Майи. Или опять же, что же это за Майя, которая накладывает себя на Брахмана? откуда она пришла, если она уже не присутствует в Брахмане, если не является действием вечного Сознания или вечного Сверхсознания? Только если существо или сознание Реальности претерпевает последствия Иллюзии, только в этом случае циклы Иллюзии могут накладываться на любую реальность или иметь какое-либо значение, за исключением танца фантасмагорических марионеток, кукольного театра во Времени, которым Вечное забавляет себя. Мы снова возвращаемся к дуальному бытию Брахмана, дуальному сознанию Брахмана, вовлеченного в Иллюзию и свободного от Иллюзии, и определенной феноменальной истине бытия для Майи: не может быть объяснения нашему существованию во вселенной, если это существование и вселенная сами не имеют реальности -- даже реальности только частичной, ограниченной, выводимой. Но чем может быть реальность первозданной вселенной и фундаментально безосновательной Иллюзии? Единственно возможный ответ заключается в том, что это супрарациональная тайна, необъяснимая и невыразимая -- анирваканья.

Однако эту трудность можно обойти двумя путями, если мы оставим идею об абсолютной нереальности и примем компромисс или допустим возможность градации. Может быть создан базис для субъективного иллюзорного сознания, все же являющегося частью бытия, если мы примем в смысле иллюзорно субъективного миро-осознания объяснение творения сна и грезы, данное Упанишадами. Ибо там утверждение Брахмана в качестве "я" четырехкратно; Я есть Брахман, и все сущее есть Брахман, но все сущее есть "я", видимое "я" в четырех состояниях его бытия. В чистом само-статусе ни сознание, ни несознание, как мы постигаем его, не может утверждаться для Брахмана; это есть состояние сверхсознания, поглощенное в своем само-существовании, в само-молчании или само-экстазе, либо это есть статус свободного Сверхсознательного, содержащего все или базирующегося на всем, но не вовлеченного ни во что. Но также существует светлый статус сна-я [sleep-self], сконцентрированное сознание, являющееся началом космического существования; это состояние глубокого сна, в котором все еще есть присутствие всемогущего Интеллекта, является порождающим состоянием [seed state] или причинным условием, из которого возник космос; -- это состояние и состояние я-грезы [dream-self], являющееся полем для всего тонкого, субъективного и супрафизического опыта, и "я" пробужденного состояния [self of waking], являющееся поддержкой всего физического опыта, могут быть рассмотрены как целостное поле Майи. Подобно тому, как человек в глубоком сне проходит в грезы, в которых он переживает само-построенное неустойчивые структуры имени, формы, связи, происходящего, и как в пробужденном состоянии он воплощает себя в структурах физического сознания, кажущихся более стабильными, но являющимися преходящими, так и "я" развивает из состояния концентрированного сознания свой субъективный и объективный космический опыт. Но это разбуженное сознание не является истинным пробужденным из этого первозданного и причинного сна; это только полное появление в грубом внешнем и объективном смысле позитивной реальности объектов сознания, в противоположность тонкому субъективному грезовому осознанию тех объектов: истинное пробуждение есть отход как от объективного, так и субъективного сознания и от сосредоточенного причинного Интеллекта [massed causal Intelligence], отход в сверхсознание, верховное по отношению ко всему сознанию; ибо все сознание и все несознание есть Майя. Можно сказать, что здесь Майя реальна, поскольку именно переживание "я" того "я", нечто из "я" входит в нее, и Майя подвержена воздействию происходящего, поскольку принимает это происходящее, верит в него, для ее реальных переживаний это происходящее является порождением сознательного бытия; но Майя нереальна, поскольку является состоянием сна, состоянием грезы, обычно преходящим пробужденным состоянием, а не истинным статусом сверхсознательной Реальности. Здесь нет настоящей дихотомии бытия, но есть множественный статус одного Бытия; здесь нет изначального двойного сознания, подразумевающего Волю в Несозданном для того, чтобы творить иллюзорные вещи из не-существования, но есть Одно Бытие в состояниях сверхсознания и сознания, каждое из которых имеет свою собственную природу само-переживания. Но хотя нижние состояния и обладают реальностью, но все же они характеризуются построением и видением субъективных само-построений, не являющихся Реальным. Одно "я" видит себя в качестве многого, но это множественное существование субъективного; оно имеет множественность своих состояний сознания, но эта множественность также субъективна; существует реальность субъективного переживания реального Брахмана, но не объективной вселенной.

Однако можно заметить, что нигде в Упанишадах не заложено, что трехкратный статус является условием иллюзии или порождением нереальности; постоянно утверждается, что все сущее -- в том числе и эта вселенная, которая, как мы сейчас полагаем, построена Майей -- есть Брахман, Реальность. Брахман становится всеми этими существами; все существа должны видеться в "я", Реальности, и Реальность должна видеться в них, должна видеться так, как она реально занимает эти вещи; ибо не только "я" есть Брахман, но и все есть "я", все это сущее есть Брахман, Реальность. Это выразительное утверждение не оставляет места для иллюзорной Майи; но все же настойчивое отрицание, говорящее, что существует нечто отличное от переживания "я" или отдельное от него, определенное построение фраз и описание двух состояний сознания, таких как сон и греза, могут трактоваться так, как будто бы они аннулируют выразительное подчеркивание вселенской Реальности; эти пассажи открывают ворота иллюзионистской идее и даю основание бескомпромиссной системе подобной природы. Если мы возьмем этот четырехкратный статус фигуру "я", проходящего из сверхсознательного состояния, где нет субъекта или объекта, в светлый транс, в котором сверхсознание становится сосредоточенным сознанием, из которого приходят в проявление субъективный и объективный статусы бытия, тогда в соответствии с нашим видением вещей мы получаем либо процесс иллюзорного творения или процесс созидательного Само-знания и Все-знания.

На самом деле, если можно судить на основании описания трех низших состояний "я" как все-мудрого Интеллекта 1, Провидца тонкого и Провидца грубого материального существования, то это состояние сна и состояние грезы могут оказаться образными именами для сверхсознательного и сублиминального, находящихся позади и за пределами нашего пробужденного статуса; они так называются и образно рисуются в силу того, что именно через грезу и сон -- или транс, который может считаться разновидностью грезы или сна -- поверхностное ментальное сознание переходит от восприятия объективных вещей во внутренний сублиминальный и верховный супраментальный или надментальный статус. В этом внутреннем статусе оно видит супрафизические реальности в передаточных образах грезы или видения, или в верховном статусе оно теряется в концентрированном сознании, о котором оно не может получить ни мысли, ни образа. Именно через это сублиминальное и это сверхсознательное состояние мы можем перейти в верховное сверхсознание высочайшего состояния само-бытия. Если мы сделаем этот переход, но не через транс грезы или транс сна, а через духовное пробуждение до этих высочайших состояний, то распознаем во всех них одну вездесущую Реальность; не требуется восприятия иллюзорной Майи, есть только опыт перехода от Разума к тому, что находится за его пределами, так что наша ментальная структура вселенной перестает быть справедливой, и другая реальность замещает невежественное ментальное знание. В этом переходе можно пробудиться до всех статусов бытия вместе в гармонизированном и унифицированном переживании и увидеть Реальность везде. Но если в трансе исключительной концентрации мы погрузимся в мистическое состояние сна или резко перейдем от пробужденного Разума в состояние, принадлежащее Сверхсознательному, тогда в этом переходе разум может быть охвачен чувством нереальности космической Силы и ее творений; посредством субъективного аннулирования их он переходит в верховное сверхсознание. Это ощущение нереальности и этот сублимирующий переход являются духовными оправданиями идеи мира, созданного Майей; однако этот вывод не окончателен, поскольку из духовного переживания можно извлечь больший и более полный вывод, превосходящий ранний.

Все эти и другие решения о природе Майи оказываются неудовлетворительными, поскольку им не хватает окончательной убедительности; они не устанавливают неизбежности иллюзионистской гипотезы, которой для ее принятия требуется быть неизбежной; они не наводят мост через пропасть между предполагаемой истинной природой вечной Реальности и парадоксальным и противоположным характером космической Иллюзии. Самое большее, указан ход, который требует сделать объяснимым и постижимым сосуществование этих двух противоположностей; но он не имеет такой силы уверенности или озаряющей убедительности, эффективно вылечивающей невероятность, что его принятие было бы обязательным для интеллекта. Теория космической Иллюзии оставляет изначальное противоречие, оставляет проблему и мистерию, возводя другое противоречие, новую проблему и мистерию, непримиримую в своих терминах и неразрешимую. Ибо мы стартовали с концепции или переживания абсолютной Реальности, которая по своей природе вечно одна, супракосмична, статична, недвижима, неизменна, само-осознает свое чистое существование и явления космоса, динамизм, движения, изменчивости, модификации изначального чистого существования, дифференциацию, бесконечную множественность. От этого явления можно избавиться, объявив его вечной Иллюзией, Майей. Но на самом деле это привносит само-противоречивый дуальный статус сознания Одного, чтобы аннулировать само-противоречивый дуальный статус бытия Одного. Феноменальная истина множественности Одного аннулируется воздвижением концептуальной лжи в Одном, творящей нереальную множественность. Один, навечно само-осознающий свое чистое существование, развлекается вечным воображением или иллюзорным построением себя в качестве бесконечной множественности невежественных и страдающих существ, не осознающих я и которые должны один за другим пробудиться к осознанию "я" и прекратить индивидуальное существование.

Получив новую дилемму взамен старой, мы начинаем подозревать, что наша изначальная предпосылка должна была быть в чем-то неполна -- это не ошибка, а только первое утверждение и необходимое основание. Мы начинаем постигать Реальность как вечное тождество, статус, неизменную сущность чистого существования, поддерживающего вечный динамизм, движение, бесконечную множественность и разнообразие. Неизменный статус тождества рождает из себя динамизм, движение и множественность -- динамизм, движение и множественность, не отменяющие, а подкрепляющие вечное и бесконечное тождество. Если сознание Брахмана может быть дуальным или даже многократным в статусе или действии, то не видно причины, почему Брахман должен не быть способным на дуальный статус или многогранное реальное само-переживание своего бытия. Тогда космическое сознание будет не созидательной Иллюзией, а переживанием некоторой истины Абсолюта. Дальнейшие искания в этом направлении могли бы выработать объяснение, более исчерпывающее и духовно плодородное, более гармоничное в своем соединении двух терминов нашего само-переживания, и это было бы, по крайней мере, логически надежно в той же мере, как и идея о вечной Реальности, поддерживающей в постоянности вечную иллюзию, реальную только для бесконечной множественности невежественных и страдающих существ, по одиночке убегающих из темноты и боли Майи, причем каждое путем своего угасания в Майе.

Во втором возможном ответе на базисе иллюзионизма, в философии Шанкары, которую можно назвать смягченным Иллюзионизмом, в ответе, представленной с силой и охватом, экстраординарно впечатляющими, мы делаем первый шаг на пути к решению. Ибо эта философия утверждает определенную реальность Майи; она в действительности характеризует ее как невыразимую и необъяснимую мистерию, но в то же время дает нам рациональное решение, на первый взгляд вполне удовлетворительное, дает разрешение противостояния, которое беспокоит наш разум; она объясняет наше ощущение упорно сохраняющейся и давлеющей реальности вселенной и наше ощущение неокончательности, недостаточности, тщетности, мимолетности, определенной нереальности жизни и явлений. В ней делается различие между двумя порядками реальности: трансцендентной и прагматической, абсолютной и феноменальной, вечной и временной -- предыдущая есть реальность чистого бытия Брахмана, реальность абсолютная и супракосмическая и вечная, а последняя является реальностью Брахмана в Майе, реальностью космической, временной и относительной. С этой точки зрения реальны мы сами и реальна вселенная: поскольку индивидуальное "я" поистинне есть Брахман; именно Брахман в поле Майи кажется феноменально подчиненным ей как индивид, и в конце концов высвобождает относительного и феноменального индивида, выпускает его в вечное и истинное бытие. Во временном поле относительностей также справедливо наше переживание Брахмана, того Брахмана, который стал всеми существами, того Вечного, ставшего вселенским и индивидуальным; на самом деле в этом заключается средняя ступень движения в Майе к освобождению от Майи. Также вселенная и ее переживания реальны для сознания во Времени, и это сознание тоже реально. Но тогда сразу же возникает вопрос о природе и степени этой реальности: поскольку вселенная и мы можем быть настоящей реальностью, хотя и низшего порядка, либо частично реальностью, частично нереальностью, либо ненастоящей реальностью. Если вселенная и мы суть настоящая реальность, тогда нет места для какой-либо теории Майи; нет иллюзорного творения. Если они частично реальны, частично нереальны, то погрешность должна лежать в чем-то неправильном в космическом само-осознании или в нашем собственном видении себя и вселенной, что порождает ошибку бытия, ошибку знания, ошибку динамики существования. Но эта ошибка может относиться только к неведению или смеси знания и неведения, и тогда то, что требуется объяснить, это не изначальная Космическая Иллюзия, а вмешательство Неведения в созидательное сознание или в динамическое действие Вечного и Бесконечного. Но если вселенная и мы являемся ненастоящей реальностью, если для трансцендентного сознания все это не имеет истины существования, и их кажущаяся реальность исчезает, как только мы выходим из поля, соответствующей Майе, то уступка, данная одной стороне, полностью аннулируется другой стороной; ибо то, что было допущено как истина, оборачивается тем, что все время было иллюзией. Майя и космос и мы сами как реальны, так и нереальны -но эта реальность является ненастоящей реальностью, реальной только для нашего неведения, нереальной для какого-либо истинного знания.

Но раз уж какая-то реальность допущена для нас и вселенной, то трудно понять, почему бы этой реальности не быть настоящей реальностью в пределах своих границ. Можно допустить, что проявление на своей поверхности должно быть более ограниченной реальностью, чем Проявляемое; мы можем сказать, что наша вселенная является одним из ритмов Брахмана и не является, кроме как в сущностном бытии, целостной реальностью: но это не служит достаточной причиной для того, отмести прочь вселенную как нереальную. Несомненно, это чувствует разум, когда он отходит от себя и от своих структур: но так происходит только из-за того, что разум является инструментом Неведения, и когда он отходит от своих построений, от своей невежественной и несовершенной картины вселенной, то принужден рассматривать их как нечто ничуть не большее, чем собственные фикции и образования, безосновательные, нереальные; пропасть между его неведением и верховной Истиной и Знанием не позволяет ему открыть истинные связи трансцендентной Реальности с космической Реальностью. В высшем статусе сознания эта трудность исчезает, связь налаживается; уходит ощущение нереальности, и теория иллюзии становится излишней и неприменимой. Окончательной истиной не может быть то, что Верховное Сознание не имеет отношения ко вселенной или оно относится к ней как к фикции, которую ее "я" во Времени поддерживает как реальность. Космическое может существовать только благодаря зависимости от супракосмического, Брахма во Времени должен иметь некоторое значение для Брахмана в безвременной вечности; иначе не могло бы быть "я" и духа в вещах, и поэтому не могло бы быть базиса для временного существования.

Однако вселенная приговорена к тому, чтобы в конечном итоге оказаться нереальной, поскольку она есть временная и не вечная, бренная форма бытия, наложенная на Бесформенное и Непреходящее. Эту связь можно проиллюстрировать аналогией между глиной и горшком, сделанным из глины: горшок о подобно ему сотворенные формы бренны и возвращаются к реальности, глине, они суть только мимолетные формы; когда они исчезают, то уходят в бесформенную и сущностную глину, и ничего более не происходит. Но эта аналогия может послужить и другим образом; ибо горшок реален по праву своего бытия, по праву того, что он сделан из субстанции глины, которая реальна; это бытие не есть иллюзия, и даже когда горшок растворяется в глине, то о его прошлом существовании нельзя судить как о нереальном или иллюзорном. Эта связь есть не связь первозданной реальности с феноменальной нереальностью, а связь первозданного -- или, если мы отойдем от глины к невидимому субстратуму и всенаполняющему эфиру, вечному и не-проявленному -- с выводимой и зависимой, временной и проявленной реальностью. Более того, форма горшка есть вечная возможность для субстанции глины, или эфирной субстанции, и пока существует субстанция, форма всегда может быть проявлена. Форма может исчезнуть, но она только переходит из проявления в не-проявление; мир может исчезнуть, но нет доказательства тому, что мировое существование является временным феноменом: напротив, мы можем предположить, что мощь проявления внутренне присуща Брахману и продолжает действовать либо непрерывно в вечности Времени, либо в вечной возвращаемости. Космическое является иным порядком Реального по отношению к супракосмической Трансцендентности, но в любом случае нет необходимости рассматривать его как не-существующее или нереальное для той Трансцендентности. Ибо чисто интеллектуальное представление о том, что только Вечное реально в том смысле, что реально только то, что длится постоянно, или в том смысле, что только безвременное истинно, является идейным различением, ментальным построением; оно не вплетено в существенный и интегральный опыт. Существование Времени совсем не обязательно несовместимо с безвременной Вечностью; противоречие существует только на вербальном уровне; на самом деле между ними существует скорее связь зависимости.

Аналогично, трудно согласиться с утверждением, которое не приемлет динамику Абсолюта, накладывает клеймо нереальной реальности на прагматическую истину вещей лишь потому, что она прагматична; поскольку в конечном итоге прагматическая истина не есть нечто совсем другое, совершенно отделенное от духовной истины и не связанное с ней, она является продуктом энергии или движением динамической деятельности Духа. Без сомнения, надо делать различие между этими двумя истинами, но идея о полной их противоположности может покоиться только на постулате, что безмолвный и покоящийся статус заключает в себе все истинное и целостное бытие Вечного; но в таком случае мы должны заключить, что в Абсолюте нет ничего динамического и что любой динамизм будет противоречием верховной природе Божественного и Вечного. Но если существует временная или космическая реальность какого-либо рода, то должна существовать мощь, внутренняя динамическая сила Абсолюта, которая принесла бы в бытие эту реальность, и нет причины для того, чтобы предположить, что мощь Абсолюта не может породить ничего, кроме иллюзий. Напротив, та Мощь, что созидает, должна быть силой всемогущего и всеведающего Сознания; порождения абсолютно Реального должны быть реальными, а не иллюзорными, и поскольку Существование Едино, то они должны быть само-порождениями, формами проявления Вечного, а не формами Ничто, воздвигнутыми из первозданной пустыни -- будь то пустыни бытия или пустыни сознания -- при помощи Майи.

На отказе распознать реальность вселенной базируется представление о Реальности или переживание Реальности как неизменной, лишенной черт, не активной и реализуемой через сознание, которое само впало в статус молчания и стало недвижимым. Вселенная есть результат динамики в движении, это сила бытия, бросающая себя в действие, энергия за работой, будь то энергия зачинающей или механической или духовной, ментальной, витальной или материальной динамики; таким образом, она может считаться противоречащей -- или умаляющей себя -- статичной и недвижимой вечной Реальности, и поэтому может считаться нереальной. Но в качестве концепции эта позиция мышления не неизбежна; нет причины, по которой нам не следует постигать Реальность как одновременно статическую и динамическую. Будет совершенно рациональным предположить, что вечный статус бытия Реальности содержит в себе вечную силу бытия, и эта динамика должна необходимо нести в себе мощь действия и движения, кинетику; как статус бытия, так и движение бытия могут быть реальными. Почему бы им не существовать одновременно; напротив, одновременность требуется -ибо все кинетическое действие должно поддерживаться на статусе или статусом, если ему требуется быть эффективным или созидательным; в противном случае не будет надежной основы для чего-либо созданного, а будет только постоянный вихрь без какого-либо образования: статус бытия, форма бытия необходимы для кинезиса бытия. Даже если бы энергия была первичной реальностью, как это кажется в материальном мире, то все же она должна создать свой статус, продолжительные формы, длительность бытия, чтобы обрести поддержку для своего действия: этот статус может быть временным, может быть только балансом или равновесием субстанции, порожденным и поддерживаемым постоянным кинезисом, но пока он длится, он реален, и после того, как он исчезнет, мы все еще будем считать его чем-то, что было реальным. Принцип статуса, поддерживающего действие, является вечным принципом, и его действие постоянно в вечности Времени. Когда мы открываем стабильную Реальность, лежащую в основании всего этого движения энергии и этого порождения форм, то в действительности постигаем, что статус созданных форм является только временным; существует устойчивость повторения кинезиса в том же самом сохраняющемся действии и фигуре движения, которая поддерживает субстанцию бытия в стабильной форме; но эта стабильность была сотворена, а одним вечным и само-существующим статусом является статус вечного Бытия, чья Энергия воздвигла формы. Поэтому нам не требуется заключить, что временные формы нереальны; ибо энергия бытия реальна, и формы, сделанные ею, суть формы этого бытия. В любом случае, как статус бытия, так и вечная динамика бытия реальны, причем одновременно; статус допускает действие динамики, и действие не аннулирует статус. Поэтому нам следует заключить, что как вечный статус, так и вечная динамика истинны по отношению к Реальности, которая их превосходит; недвижимый и мобильный Брахман суть одна и та же Реальность.

Но на опыте мы находим, что именно успокоение обычно наступает для нас в стабильной реализации вечного и бесконечного: именно в безмолвии или тишине мы наиболее прочно ощущаем Нечто, стоящее позади мира, показываемого нам нашим разумом и чувствами. Познавательное действие нашего мышления, действие нашей жизни и нашего существа, по-видимому, перекрывают истину, реальность; они схватывают конечное, но не бесконечное, они имеют дело с временным, а не с вечной Реальностью. Утверждается, что это так, поскольку всякое действие, всякое творение, всякое определяющее восприятие ограничивает; они не охватывают Реальность и не схватывают ее, и их построения исчезают, когда мы вступаем в неделимое и неопределимое сознание Реального: эти построения нереальны в вечности, какими бы реальными они не казались или были во Времени. Действие ведет к неведению, к сотворенному и конечному; кинезис и творение суть противоречия неизменной Реальности, чистого несотворенного Существования. Но это рассуждение не полностью справедливо, потому что в нем действие и восприятие считаются такими, какими они являются в нашем ментальном постижении мира и его движения; именно переживание нашего поверхностного существа рассматривает вещи из своего перемещаемого движения во Времени, само это рассмотрение поверхностно, фрагментарно и разграничено, оно не тотально, не погружено во внутреннее ощущение вещей. На самом деле, если мы выйдем из этого момента познания [moment-cognition] в статус познания вечного, соответствующий истинному сознанию, то обнаружим, что действию не требуется быть связанным или ограниченным. Действие не связывает или ограничивает освобожденного человека; действие не связывает или ограничивает Вечное: но мы можем пойти дальше и сказать, что действие вообще не связывает или ограничивает наше собственное истинное существо. Действие не имеет такого воздействия на духовную личность или Пурушу или на психическую сущность внутри нас, оно связывает или ограничивает только поверхностно созданную личность. Эта личность является временным выражением нашего само-бытия, его меняющейся формой, уполономоченной существовать благодаря ему, зависеть от него в субстанции и длительности -- является временным выражением, но не нереальным. Наше мышление и действие суть средства для этого выражения нас самих, и поскольку это выражение неполно и эволюционно, поскольку оно является развитием нашего природного существа во Времени, то мышление и действие помогают ему развиваться, меняться, изменять и расширять свои границы, но в то же время и поддерживать границы; в этом смысле они ограничивают и связывают; они сами суть неполная мощь само-раскрытия. Но когда мы отходим назад в себя, в истинное "я" и истинную личность, тогда больше нет связывания или ограничения пределами действия или восприятия; оба возникают как выражения сознания и выражения силы "я", оперирующей ради свободного само-определения своего природного существа, ради само-развертывания, становления во времени нечто такого, что само беспредельно. Ограничение, являющееся необходимым условием эволюционного само-определения, могло бы быть отрицанием "я" или умалением я, Реальности, и поэтому оно само могло бы быть нереальным, если бы меняло сущностность или тотальность существа; оно стало бы рабством духа, если бы было вызвано чуждым наложением, проистекающем из силы, являющейся не-я, на Сознание, являющееся сокровенным свидетелем и творцом нашего мирового существования, или если бы оно строило нечто противоположное сознанию Бытия я или воле становления. Но сущность бытия остается одной и той же во всяком действии и образовании, и свободно принятые ограничения не забирают чего-либо из тотальности бытия; они приняты и само-наложены, наложены не извне, они суть средства выражения нашей тотальности в движении Времени, порядок вещей, наложенный нашим внутренним духовным существом на наше природное существо, не рабство, опутавшее извечно свободный дух. Поэтому нет причины для того, чтобы из ограничений восприятия и действия заключить, что движение нереально или что выражение, образование или само-творение Духа нереально. Это временный порядок реальности, но все же это реальность Реального, а не что-либо еще. Все, содержащееся в кинезисе, движении, действии, творении, есть Брахман; становление есть движение бытия; Время есть проявление Вечного. Все есть одно Бытие, одно Сознание, одно даже в бесконечной множественности, и нет необходимости разбивать его на противопоставление трансцендентной Реальности нереальной Майе.

В философии Шанкары чувствуется присутствие конфликта, противопоставления, которое сделал мощный интеллект с полной силой и скорее мастерски выделил, чем разрешил с какой-либо окончательностью -- присутствует конфликт интуиции, мощно осознающей абсолютную трансцендентную и сокровенную Реальность и сильного интеллектуального рассудка, рассматривающего мир с острым и энергичным рациональным интеллектом. Интеллект мыслителя смотрит на феноменальный мир с точки зрения разума; там судьей и авторитетом является разум, и никакой супрарациональный интеллект не может возобладать над ним: но за феноменальным миром присутствует трансцендентная Реальность, которую может видеть только интуиция; там разум -- по крайней мере, конечный отделенный ограниченный разум -- не может выстоять против интуитивного опыта, оно даже не может связать эти два опыта, и поэтому он не может разрешить мистерии вселенной. Разум должен утверждать реальность феноменального существования, утверждать его истины как верные; но они верны только в этом феноменальном существовании. Это феноменальное существование реально, поскольку оно является временны'м явлением вечного Существования, Реальности: но само оно не есть та Реальность, и когда мы переходим за пределы явления к Реальному, то оно все еще существует, но более не справедливо для нашего сознания; поэтому оно нереально. Шанкара вбирает это противоречие, это противостояние, нормальное для нашего ментального сознания, когда оно начинает осознавать обе стороны существования и становится между ними; он разрешая это противоречие, Шанкара обязывает разум распознать свои пределы, в которых он суверенен внутри своей собственной космической провинции, и молча уступить интуиции души касательно трансцендентной Реальности и поддержать при помощи диалектики, кончающейся при растворении целостного космического феноменального и рационально-практического устройства вещей, его бегство от ограничений, построенных и наложенных на разум Майей. Объяснение космическому существованию, которое, как кажется, вызывает это противоречие -- или так мы может низвести это объяснение на уровень нашего понимания, поскольку были различные разъяснения этой глубокой и тонкой философии -заключается в том, что существует Трансцендентность, извечно само-существующая и неизменная, и существует мир, являющийся только феноменальным и временным. Вечная Реальность проявляет себя по отношению к феноменальному миру как "я" и Ишвара. Ишвара при помощи своей Майи, своей мощи феноменального творения строит этот мир как временное явление, и это явление вещей, не существующих в предельной Реальности, наложено Майей через наше понятийное и воспринимающее сознание на сверхсознательную или чисто само-сознательную Реальность. Реальность Брахмана появляется в феноменальном существовании как "я" живущего индивида; но когда индивидуальность индивида растворяется при помощи интуитивного познания, тогда феноменальное бытие высвобождается в само-бытие; оно больше не подчиняется Майе, и благодаря своему высвобождению из видимости индивидуальности гасится в Реальности; но мир продолжает существовать без начала или конца как творение Ишвары при помощи Майи.

Это то устройство, которое связывает друг с другом данные духовной интуиции с данными разума и чувства, и оно открывает нам путь избавления от противоречия, позволяет найти духовный и практический выход: но это решение не настоящее, на самом деле оно не разрешает противоречие. Майя реальна и нереальна; мир не есть просто иллюзия, поскольку он существует и реален во Времени, но окончательно и трансцендентально он оказывается нереальным. Это порождает неоднозначность, которая расширяется за пределы самой себя и касается всего того, что не является чистым само-существованием. Таким образом, хотя Ишвара и не введен в заблуждение Майей и является Майи, оказывается сам явлением Брахмана и не окончательной Реальностью, он реален только по отношению к миру Времени, который он творит; индивидуальное я приобретает такой же неоднозначный характер. Если Майя всецело бы прекратило свои операции, то больше не было бы ни Ишвары, ни мира, ни индивида; но Майя вечна, Ишвара и мир вечны во Времени, индивид выдерживает испытание временем, пока он не аннулирует себя знанием. Тогда наше мышление, исходящее из этой предпосылки, может обрести пристанище только в концепции невыразимой супрарациональной мистерии, неразрешимой для интеллекта. Но столкнувшись с этой неоднозначностью, этим допущением неразрешимой мистерии в начале вещей и в конце размышлений, мы начинаем подозревать, что пропустили некоторое звено. Сам Ишвара не является феноменом Майи, он реален; тогда он должен быть проявлением истины Трансцендентности, либо самим Трансцендентным, имеющим дело с космосом, проявляющимся в его собственном бытии. Если мир вообще реален, то он также должен быть проявлением истины Трансцендентальности; ибо только это может обладать какой-то реальностью. Если индивид имеет мощь само-раскрытия, и ему доступен вход в трансцендентную вечность, и его освобождение имеет столь большую важность, то это должно быть вследствие того, что он является реальностью Трансцендентного; он должен открыть себя индивидуально, поскольку его индивидуальность также обладает некоторой истиной в Трансцендентности, которая сокрыта от него и которую он должен открыть. Должно быть превзойдено именно неведение о "я" и мире, а не иллюзия, фикция индивидуальности и мирового существования.

Становится очевидным, что поскольку Трансцендентность супрарациональна и охватываема только интуитивным переживанием и осознанием, то также и тайна вселенной супрарациональна. Так и должно быть, поскольку мир есть явление трансцендентной Реальности, и иначе он не был бы неразрешим посредством интеллектуального рассудка. Но если это так, то мы должны выйти за пределы интеллекта и навести мост через пропасть и проникнуть в тайну; мы не можем оставить противоречие неразрешенным, поскольку это не будет окончательным решением. Именно интеллектуальный рассудок кристаллизует и выводит в ранг вечного кажущееся противоречие, создавая свои противоположные или разделяющие понятия Брахмана, "я", Ишвары, индивидуального существа, верховного сознания или сверхсознания и мирового сознания Майи. Если существует только Брахман, то все остальное должно быть Брахманом, в сознании Брахмана разделение и эти представления должны исчезнуть в примиряющем само-видении; но мы можем достичь их истинного единства, только выйдя за пределы интеллектуального Рассудка и через духовный опыт обнаружив то место, где они встречаются и становятся одним, и тогда мы можем постичь, в чем заключается духовная реальность их кажущегося расхождения. В действительности, в сознании Брахмана не может быть расхождения, в нашем переходе в это сознание эти представления, кажущиеся несогласующимися друг с другом, должны слиться в единстве; разделения интеллектуального рассудка могут соответствовать реальности, но тогда эта реальность должна быть реальностью многогранного Тождества. Будда применил свой проницательный рациональный интеллект, поддерживаемый интуитивным видением, к тому миру, каким его видят наш разум и наши чувства, и он открыл принцип построения этого мира и путь к освобождению от всех построений, но отказался идти дальше. Шанкара сделал следующий шаг и рассмотрел супрарациональную Истину, которую Будда оставил за вуалью как постижимую посредством разрушения конструкций сознания, но за пределами поля исследования разума. Шанкра, встав между миром и вечной Реальностью, увидел, что тайна мира должны быть в конечном итоге супрарациональной, не постижимой или выразимой нашим разумом, анирваканья; однако он поддержал мир, видимый разумом и чувством, как законный, и поэтому должен был утвердить нереальную реальность, потому что не сделал еще одного шага дальше. Ибо чтобы узнать настоящую истину мира, его реальность, нужно смотреть из супрарационального осознания, с точки зрения сознания, которое поддерживает мир и превосходит его, и благодаря этому превосхождению знает знает мир в его истине и больше не с точки зрения сознания, поддерживаемого им и превосходимого им, и которое поэтому не знает истину мира или знает ее только в видимости. Этому само-сознательному верховному сознанию мир не может казаться непостижимой мистерией или иллюзией, которая все же не всецело является иллюзией, реальностью, которая все же нереальна. Тайна вселенной должна иметь божественный смысл для Божественного; она должна иметь значение или обладать истиной космического бытия, освещенной для Реальности, которая поддерживает ее со своим трансцендентным и все же имманентным сверхсознанием.

Если существует только Реальность, и все есть Реальность, то мир также не может быть исключен из этой Реальности; вселенная реальна. Если вселенная не открывает нам в своих формах и мощностях Реальность, коей она является, если она кажется только стойким и все же меняющимся движением в Пространстве и Времени, то это должно быть не вследствие того, что она нереальна или вовсе не является Тем, а вследствие того, что вселенная есть постепенное само-выражение, проявление, эволюционное само-развитие Того во Времени, чего наше сознание не может все еще видеть в тотальности или существенной важности. В этом смысле можно сказать, что вселенная есть То и не То -- поскольку она не раскрывает всей Реальности через любую форму или сумму своих форм само-выражения; но все же ее формы суть формы субстанции и бытия той Реальности. Все конечное в своей духовной сущности является Бесконечным, и если мы взглянем достаточно глубоко в конечное, то увидим, что оно проявляет для интуиции Тождественное и Бесконечное. Утверждается, что на самом деле вселенная не может являться манифестацией, поскольку для Реальности нет нужды в проявлении, поскольку она навечно проявлена для самой себя; но равным образом можно сказать, что для Реальности нет нужды в само-заблуждении или какой либо иллюзии, нет нужды создавать вселенную Майи. Абсолют не может испытывать нужды в чем-либо; но все же может существовать -- не посягающий на его свободу, не связывающий его, но как выражение его само-силы, результат его Воли стать -- императив верховной само-исполнительной Силы, потребность само-творения, рожденная мощью Абсолюта, увидеть себя во Времени. Этот императив представляется нам как Воля творить, Воля само-выражения; но лучше представлять ее как силу бытия Абсолюта, которая развертывается как мощь в действии. Если Абсолют само-очевиден для себя в вечном Безвременьи, то он также может быть само-проявляющимся для себя в вечном движении Времени. Даже если вселенная является только феноменальной реальностью, то все же она есть проявление или явление Брахмана; ибо поскольку все есть Брахман, то явление и проявление должны быть той же вещью: приписывание нереальности является излишним представлением, одиозным и не необходимо стесняющим, поскольку любое требуемое разграничение уже присутствует в понятии Времени и безвременного Вечного и понятии проявления.

Единственная вещь, которая может быть описана как ненастоящая реальность, это наше индивидуальное ощущение разделенности и представление о конечном как о само-существующем объекте в Бесконечном. Это представление, это ощущение с прагматической точки зрения необходимы для операций поверхностной индивидуальности, они действенны и оправданы своим воздействием; поэтому они реальны для конечного разума и конечного само-переживания: но как только мы отступаем из конечного сознания в сознание сущностное и бесконечное, из кажущейся в истинную Личность, то конечное или индивидуальное все еще существует, но как бытие и мощность и проявление Бесконечного; оно не имеет независимой или отдельной реальности. Индивидуальная независимость, полная отделенность не необходимы для индивидуальной реальности, они не составляют ее. С другой стороны, исчезновение этих конечных форм проявления составляет особенность проблемы, но само по себе не говорит о том, что эти формы нереальны; исчезновение форм может быть только отходом от проявления. Космическое проявление Безвременного происходит в последовательности Времени: поэтому его формы должны быть временными в их видимости на поверхности, но они вечны в их сущностной мощи проявления; ибо они всегда поддерживаются неявно и потенциально в существе вещей и в сущностном сознании, из которого они возникли: безвременное сознание всегда может обратить их потенциальность в выражения временной действительности. Мир был бы нереален только в том случае, если бы он сам и его образы были бы образами без субстанции бытия, были бы фикциями сознания, представленными себе при помощи Реальности как чистый вымысел и поэтому навсегда упраздненными. Но если проявление или мощь проявления вечны, если все есть бытие Брахмана, Реальность, то эта нереальность или иллюзорность не может носить фундаментальный характер по отношению к вещам или космосу, в котором они обретают свою видимость.

Теория Майи в смысле иллюзии или нереальности космического существования порождает больше трудностей, чем решает; на самом деле она не решает проблемы существования, а скорее оставляет ее неразрешимой на вечные времена. Ибо, будь Майя нереальностью или нереальной реальностью, окончательное воздействие этой теории несет в себе опустошающую простоту сведения всего к нулю. Вселенная и мы сами сходим на нет или же удерживаем на время только истину, лишь чуточку лучшую, чем фикция. В этом тезисе чистой нереальности Майи весь опыт, все знание, как и все неведение, знание, что освобождает нас не меньше, чем неведение, что связывает нас, принятие мира и отказ от мира -- суть две стороны иллюзии; поскольку нечего принимать или от чего-то отказываться, никто не принимает и никто не отказывается. Все время была только неизменная сверхсознательная реальность, только которая вообще существовала; рабство и освобождение были только видимостями, а не реальностью. Всякая прикрепленность к мировому существованию есть иллюзия, но и призыв к освобождению есть не меньшая иллюзия; это есть нечто, созданное в Майе, что путем своего освобождения угасло в Майе. Но опустошающее сведение к нулю нельзя принудить остановиться на границе, указанной Иллюзионизмом. Ибо если все другие переживания индивидуального сознания во вселенной являются иллюзиями, то где гарантия того, что и его духовные переживания также не являются иллюзиями, включая даже поглощающее само-переживание верховного "я", которое допущено нами как предельно реальное? Ибо если космос ненастоящий, то наше переживание космического сознания, вселенского "я", Брахмана в качестве всех этих существ или "я" всех этих существ, Одного во всем, всего в Одном, не имеет надежного основания, поскольку покоится на одном из выражений иллюзии, на конструкции Майи. Это выражение, космическое выражение должно разрушиться, потому что все эти существа, которые мы видели как Брахмана, были иллюзиями; в чем тогда гарантированность нашего переживания другого выражения, чистого "я" безмолвной, статичной или абсолютной Реальности, поскольку оно также пришло к нам в разум, напичканный заблуждениями и сформированный в теле, сотворенном Иллюзией? Подавляющая само-очевидная убедительность, переживание абсолютной подлинности в осознании или переживании не является неоспоримым доказательством единственной реальности или единственной окончательности: ибо другие духовные переживания, такие как переживание вездесущей Божественной Личности, Господина реальной Вселенной, обладает той же убедительностью, подлинностью и окончательностью. Для интеллекта, однажды пришедшего к убеждению о нереальности всех других вещей, открыта дорога сделать дальнейший шаг и отрицать реальность "я" и всего существования. Буддисты делают этот дальнейший шаг и отрицают реальность "я" на том основании, что она наряду со всем остальным является конструкцией разума; они вырезают из картины не только Бога, но и вечное "я" и безличностного Брахмана.

Бескомпромиссная теория Иллюзии не решает проблемы нашего существования; она только отбрасывает проблему, показывая индивиду путь ухода: в своей крайней форме и воздействии наше бытие и его действия становятся нулем без связности, и опыт индивида, его стремления, старания теряют свое значение; все, непередаваемая лишенная отношений Истина, исключенная и потерянная, приравниваются иллюзии бытия, становятся частью вселенской Иллюзии и поэтому сами иллюзорны. Бог и мы и вселенная становятся мифами Майи; ибо Бог есть только отражение Брахмана в Майе, мы сами суть только отражение Брахмана в иллюзорной индивидуальности, мир есть только наложение на Брахмана непередаваемого само-существования. Может быть и менее решительное сведение к нулю, если допущена определенная реальность для существа даже в пределах иллюзии, допущена определенная законность переживания и знания, при помощи которых мы растем в духе: но это так только в том случае, если временно'е имеет законную реальность, и переживание в нем обладает реальной законностью, и в этом случае то, что мы имеем на переднем плане, есть не иллюзия, принимающая нереальное за реальное, а неведение, неправильно охватывающая реальное. В противном случае, если существа, чьим "я" является Брахман, иллюзорны, то эта самость [selfhood] не законна, она есть часть иллюзии; переживание "я" также есть иллюзия; переживание "Я есть То" испорчено невежественным представлением, ибо нет "Я", есть только "То"; переживание "Я есть Он" и подавно невежественно, ведь оно подразумевает сознательное Вечное, Господа вселенной, Космическое Бытие, но не может быть такой вещи, если нет реальности во вселенной. Настоящее решение проблемы существования может базироваться только на истине, которая принимает во внимание наше существование и мировое существование, примиряет их истину, их правильную связь и истину их связи с трансцендентной Реальностью, являющейся источником всего. Но это подразумевает некоторую реальность индивида и космоса, некоторую истинную связь Одного Существования и всех существований, относительного переживания и Абсолюта.

Теория Иллюзии разрубает узел мировой проблемы, она не распутывает его; это бегство, а не решение: полет духа не есть достаточная победа для существа, воплощенного в этом мире становления; этим совершается отделение от Природы, а не освобождение и исполнение нашей природы. Этот окончательный исход удовлетворяет только одному элементу, возвышает только один импульс нашего существа; он оставляет остальное в холоде гибнуть в сумерках нереальной реальности Майи. Как в Науке, так и в метафизическом мышлении, наилучшим окончательным решением, по всей видимости, будет то, которое включает и учитывает все, так что каждая истина опыта занимает свое место в целом: это знание, вероятно, будет высочайшим знанием, озаряет, интегрально охватывает, гармонизирует значение всего знания и объясняет (можно даже сказать, находит базис для этого) оправдывающую причину нашего неведения и иллюзии и одновременно исправляет их; это верховный опыт, который собирает вместе весь опыт в истине верховного и все-примиряющего тождества. Иллюзионизм объединяет путем устранения; он лишает реальности и значения всякого знания и опыта, за исключением одного верховного слияния.

Но это споры из области чистого разума, и конечным тестом истинности этого порядка является не рассуждение, а духовное озарение, проверенное неизменным фактом духа; единственное решающее духовное переживание может разрушить целое здание рассуждений и выводов, возведенных логическим интеллектом. Здесь теория Иллюзионизма обрела очень надежную почву; ибо, хотя сама по себе она есть не более чем ментальное формулирование, но тот опыт, который она формулирует в философии, сопровождается наиболее мощной и кажущейся окончательной духовной реализацией. Она нисходит на нас с великой силой пробуждения и реальности, когда мышление успокоено, когда разум отходит от своих построений в чистую пустыню самости [selfhood], лишенную всякого ощущения индивидуальности, не наполненную каким-либо космическим содержимым: если после этого одухотворенный разум взглянет на индивида и космос, то они могут показаться ему иллюзией, построением имен и фигур и движений, лживо наложенных на единственную реальность Само-Существующего. Либо даже ощущение "я" становится неадекватным; как знание, так и неведение растворяются в тонком Сознании, и сознание погружается в транс чистого сверхсознательного существования. Либо даже кончается существование, становясь слишком ограниченным именем для того, что единственно извечно существует; есть только безвременное Вечное, беспространственное Бесконечное, предельность Абсолюта, безымянный мир, всезатмевающий единственный беспредметный Экстаз. Законность -полная в себе -- этого переживания не подлежит сомнению; невозможно отрицать всепоглощающую решающую убедительность -- экатма-пратаяая-сарам -- с которой эта реализация охватывает духовного искателя. Но все же все духовные переживания являются переживаниями Бесконечного, и они принимают множество направлений; некоторые из них -- и не единственно эти -- настолько близки к Божественному и Абсолюту, настолько проникнуты реальностью Его присутствия или невыразимым покоем и мощью освобождения от всего того, что меньше Его, что они несут с собой это ошеломляющее ощущение окончательности, полной и решающей. Существуют тысячи путей приближения к Верховной Реальности, и в зависимости от того, какова природа избранного пути, таковой будет и природа окончательного переживания, при помощи которого переходишь в То, что невыразимо, в То, что невозможно сообщить разуму или что невозможно выразить в любой крайности. Все эти определяющие кульминации могут считаться предпоследними шагами к одному Окончательному; они являются шагами, посредством которых душа переступает пределы Разума по направлению к Абсолюту. Является ли эта реализация перехода в чистое недвижимое само-существование или Нирвану индивида и вселенной одним из этих предпоследних шагов, или она сама по себе является конечной и абсолютной реализацией, вершающей каждое путешествие, превосходит и сводит на нет меньшие переживания? Тем самым утверждается, что она стоит позади и замещает, затмевает и уничтожает всякое другое знание; если это действительно так, то ее окончательность не подлежит сомнению. Но наперекор этому заявляется, что можно путешествовать и за эти пределы с помощью еще большего отрицания или большего утверждения -- можно погасить "я" в Не-Бытии или перейти через двойной опыт космического сознания и Нирваны мирового существования в Одно Существование к большему Божественному Единению и Единству, которое удерживает обе эти реализации в обширной интегральной Реальности. Утверждается, что за пределами дуальности и не-дуальности существует Тот, в котором обе реализации удерживаются вместе и находят свою истину в той Истине, которая лежит за пределами них. На пути к Абсолюту можно достичь некоторого суммирующего переживания, которое наступает при превышении и уничтожении всякого другого возможного, но меньшего переживания. Дальнейшим шагом может стать некое верховное переживание, которое утверждает и включает в себя истину всего духовного опыта, придает каждому переживанию свой собственный абсолют, интегрально объединяет все знание и переживание в верховной реальности; этот шаг одновременно бы выявлял наиболее освещающую и трансформирующую Истину всех вещей и высочайшую бесконечную Трансцендентность. Брахман, верховная Реальность есть Тот, кто познал все известное; но в иллюзионистском решении для Того, кто все познал, это все становится нереальной и непостижимой мистерией: в другом переживании, при познании Реальности, все обретает свою настоящую важность, свою истину по отношению к Вечному и Абсолюту.

Все истины, даже кажущиеся конфликтующими, справедливы по-своему, но их требуется примирить друг с другом в некоторой величайшей Истине, вбирающей их в себя; все философии имеют свою ценность, -- если не для чего-то, то постольку, поскольку они видят "я" и вселенную с точки зрения переживания духом многосторонней Манифестации, и делая это, они проливают свет на нечто, что должно быть познано в Бесконечном. Все духовные переживания истинны, но они указывают на некоторую высочайшую и широчайшую реальность, которая допускает их истину и превосходит ее. Можно сказать, что в этом заключен знак относительности любой истины и всякого переживания, поскольку те меняются в зависимости от взгляда и проникновения познающего и переживающего разума и существа; говорится, что каждый человек имеет свою религию в соответствии со своей природой, но точно также можно сказать, что каждый человек имеет свою собственную философию, свой собственный способ видения и переживания существования, хотя только немногие могут сформулировать это. Но с другой точки зрения это разнообразие свидетельствует скорее в пользу бесконечности аспектов Бесконечного; каждый человек схватывает частный проблеск или целостный проблеск одного или более аспектов или контактов или входит в него в своем ментальном или духовном переживании. Для разума на определенной стадии все эти точки зрения начинают терять свою определенность в большой всеобщности или комплексной толерантной неопределенности, или из него может выпасть все остальное и уступить место окончательной истине или единственному поглощающему переживанию. Тогда вполне можно почувствовать нереальность всего того, что было увидено и помыслено и взято как часть себя или вселенной. Это "все" становится для разума вселенской нереальностью или многосторонней фрагментарной реальностью без принципа объединения; по мере того, как разум переходит в отрицающую чистоту абсолютного переживания, из него выпадает все и остается только безмолвный и недвижимый Абсолют. Но можно призвать сознание идти дальше и снова посмотреть на то, что оно оставило, в свете нового духовного видения: оно может восстановить истину всех вещей в истине Абсолюта; оно может примирить отрицание Нирваны и утверждение космического сознания в единственном отношении к Тому, кого они оба само-выражают. В переходе от ментального постижения к постижению надразума это многостороннее единство является ведущим переживанием; полная манифестация подразумевает появление исключительной и могущественной гармонии, которая достигает своей величайшей завершенности тогда, когда стоит на границе между Надразумом и Сверхразумом и взирает назад на существование с тотальным взглядом. Это, по крайней мере, есть та возможность, которую мы должны исследовать, и развить до предела этот взгляд на вещи. Должно было быть предпринято рассмотрение возможности великой космической Иллюзии в качестве объяснения загадки бытия, поскольку этот взгляд и это переживание мощно обнаруживается в конце ментальной спирали, где достигается точка прорыва или точка прекращения; но раз уж подчеркнуто, что это переживание не является непременным концом тщательного исследования оконча- тельной истины, то мы можем оставить в стороне это переживание или ссылаться на него только по мере надобности в связи с некоторой линией более пластичного курса мышления и рассуждения. Сейчас мы можем сконцентрироваться на проблеме, остающейся при исключении иллюзионистского решения, проблеме Знания и Неведения.

Все вращается вокруг вопроса "Что есть Реальность?". Наше познающее сознание ограничено, невежественно, конечно; наши представления о реальности зависят от нашего способа контакта с существованием в этом ограниченном сознании и может сильно отличаться от способа, в котором первозданное и окончательное Сознание видит все. Необходимо различать сущностную Реальность, феноменальную реальность, зависящую от нее и возникающую из нее, и ограниченное и часто путанное переживание или представление о той или иной реальности, созданное нашим чувственным переживанием или нашим разумом. Для наших чувств земля плоская, и для большей части непосредственных практических целей, в некоторых пределах, мы должны следовать этому ощущению реальности и относится к кажущейся плоскостности земли как будто бы к факту; но в истинной феноменальной реальности плоскостность земли нереальна, и Наука, ищущая истины феноменальной реальности в вещах, должна считать землю приблизительно круглой. Во множестве деталей Наука противоречит очевидным данным чувств в качестве реальной истины явлений; но все же мы должны принять схему, даваемую нашими чувствами, поскольку практические связи с вещами, которые они накладывают на нас, имеют свою законность как воздействие реальности и не могут игнорироваться. Наш разум, опирающийся на чувства и превышающий их, строит свои собственные критерии или представления о реальном или нереальном, но эти критерии меняются в зависимости от точки зрения, принимаемой рассуждающим наблюдателем. Физик, исследующий явления, нагромождает формулы и нормы, базирующиеся на объективной и феноменальной реальности и ее процессах: с его точки зрения Разум может считаться субъективным порождением Материи, а "я" и дух -нереальностями; в любом случае он должен действовать так, как если бы существовали только материя и энергия, а разум был бы только наблюдателем независимой физической реальности, неподверженной влиянию какого-либо ментального процесса (* Эта позиция была поколеблена теорией Относительности, но она должна поддерживаться как прагматический базис для эксперимента и утверждения научного факта.) или какого-то присутствия или вмешательства космического Интеллекта. Психолог, независимо исследующий сознание разума и подсознание разума, открывает иную область реальности, по своему характеру субъективную, имеющую свои собственные законы и процессы; для него Разум может показаться даже ключом к реальному, а Материю -- только полем для разума, и дух поодаль от разума -- как нечто нереальное. Но существуют и дальнейшие исследования, приносящие истину о "я" и духе и устанавливающие больший порядок реального, в котором происходит переворот нашего взгляда как на субъективные реальности разума, так и объективные физические реальности, так что они видятся как вещи феноменальные, вторичные, зависящие от истины "я" и реальностей духа. В этом более глубоком исследовании вещей разум и материя начинают казаться реальностями гораздо меньшего порядка и легко могут показаться нереальными.

Но именно разум, привыкший иметь дело с конечным, делает эти исключения; он разрезает цело на части и может выбрать одну часть целого, как если бы это была полная реальность. Это необходимо для его действия, поскольку его дело заключается в том, чтобы обращаться с конечным как с конечным, и ради практических целей и для обращения разума с конечным должны мы принять ту схему, которую он дает нам, поскольку она законна как воздействие реальности, и поэтому не стоит пренебрегать этой схемой. Когда мы приходим к переживанию духовного, являющегося целым самим по себе и содержащим целое в себе, наш разум приносит туда те же свои расчленяющие доводы и определения, необходимые для постижения конечного; он делает разделение между бесконечным и конечным, духом и его явлениями и проявлениями и называет то реальным, а это нереальным. Но первичное и окончательное сознание, охватывающее все выражения существования в единственном интегральном взгляде, будет видеть целое в его духовной сущностной реальности, а явление -- как явление или проявление той реальности. Если бы это духовное сознание видело в вещах только нереальность и полную разобщенность с истиной духа, то оно не смогло бы иметь -- если бы это была сама Истина-Сознание -- никакой причины для поддержания их в непрерывном или возвращающемся существовании в течение всего Времени: если оно поддерживает их, то вследствие того, что они базируются на реальности духа. Но в таком интегральном взгляде феноменальная реальность обязательно будет выглядеть по-другому, не так, как она видится разумом и чувством конечного существа; она обретает другую и более глубокую реальность, другое и большее значение, будут видны другие и более тонкие и комплексные процессы ее движений. Каноны реальности и все формы мышления, созданные конечным разумом и чувством, будут казаться этому большему сознанию частичными построениями с элементом истины в них и элементом ошибки; поэтому эти построения могли бы быть описаны как одновременное реальные и нереальные, но из-за этого сам феноменальный мир отнюдь не станет нереальным или нереально-реальным: он примет вид другой реальности духовного характера; конечное раскроет себя как мощь, движение, процесс Бесконечного.

Первичное и окончательное сознание будет сознанием Бесконечного и будет обязательно унитарным во взгляде на разнообразие, будет интегральным, все-принимающим, все-охватывающим, все-проницательным неделимым видением целого. Оно будет видеть сущность вещей и считать все формы и движения явлениями и последствиями сущностной Реальности, явлениями и образованиями ее мощности бытия. Разум придерживается той точки зрения, что в истине не может быть никакого столкновения противоречий: если это так, то поскольку феноменальная вселенная является или кажется противоречащей сущностному Брахману, то она должна быть нереальной; поскольку индивидуальное бытие противоречит как трансцендентности, так и универсальности, то должно быть нереальным. Но то, что кажется противоречивым разуму, базирующемуся на конечном, может и не быть противоречивым для видения или большего разума, базирующегося на бесконечном. То, что видится противоречивым нашему разуму, для бесконечного сознания может явиться не противоречивым, а взаимно дополняющим: сущность и явление сущности дополняют друг друга, а не противоречат друг другу -- явление проявляет сущность; конечное есть обстоятельство проявления бесконечного и не противоречит ему; индивидуальное есть само-выражение вселенского и трансцендентного -явление не есть нечто совершенно отличное от сущности, оно вселенски сконцентрированное и выбранное, оно едино с Трансцендентным в своей сущности бытия и сущности природы. В этом взгляде унитарного охватывающего видения нет ничего противоречивого в бесформенной Сущности, несущей множественность форм, или в статусе Бесконечного, поддерживающего кинезис Бесконечного, или в бесконечном Тождестве, выражающемся во множественности существ и аспектов и мощностей и движений, поскольку они суть существа и аспекты и мощности и движения Одного. Творение мира на этом базисе есть совершенно естественное и нормальное и неизбежное движение, которое само по себе не вызывает проблем, поскольку оно есть в точности то, что должно ожидать в действии Бесконечного. Все интеллектуальные проблемы и трудности вызываются конечным разумом, вырезающим, отделяющим, противопоставляющим мощность Бесконечного его бытию, его кинезис его статусу, его природную множественность его сущностному тождеству, разумом, расчленяющим "я", противопоставляющим "я" и Природу. Для того, чтобы по-настоящему понять мировой процесс Бесконечного и Временной процесс Вечного, сознание должно выйти за пределы этого конечного разума и конечного чувства, перейти к большему разуму и большему чувству, вступить в соприкосновение с сознанием Бесконечного и отозваться на логику Бесконечного, являющуюся самой логикой бытия и неизбежно возникающую из само-оперирования своих собственных реальностей, на логику не шагов мышления, а шагов существования.

Однако можно сказать, что то, что было так описано, это только космическое сознание, а ведь существует еще и Абсолют: Абсолют не может быть ограничен; поскольку вселенная и индивид ограничивают и делят Абсолют, то они должны быть нереальными. Конечно же, Абсолют не может быть ограничен; он не может быть ограничен ни бесформенным, ни формой, ни единством, ни множественностью, ни недвижимым статусом, ни динамической мобильностью. Если он проявляет форму, то форма не может ограничить его; если он проявляет множественность, то множественность не может поделить его; если он проявляет движение и становление, то движение не может ни возмутить, ни поколебать его: он не может быть хоть как-то ограничен, как и исчерпан само-творением. Даже материальные вещи имеют это превосходство по отношению к их манифестации; глина не ограничена сосудами, сделанными из нее, а также воздух не ограничен дующими ветрами, и море не ограничено волнами, вздымающими его поверхность. Это впечатление ограничения присуще только разуму и чувству, которые видят конечное так, как если бы оно было независимой сущностью, отделившейся от Бесконечного или было нечто отрезанным от него ограничением: иллюзорно именно это впечатление, а не как ни бесконечное или конечное; ибо ничто не существует благодаря впечатлениям чувства или разума, в своем существовании они зависят от Абсолюта.

Абсолют сам по себе неопределим разумом, невыразим речью; его можно достичь через переживание. Его можно достичь через абсолютное отрицание существования, как если бы он был самим Не-Существованием, таинственным бесконечным Нулем. Его можно достичь через абсолютное утверждение всех фундаменталей нашего собственного существования, через абсолют Света и Знания, абсолют Любви или Прекрасного, абсолют Силы, через невыразимый абсолют бытия или сознания, или мощности бытия, или восторга бытия, или через верховное переживание, в котором эти вещи становятся невыразимо одним; ибо мы можем войти в такое невыразимое состояние, и погрузиться в него как в светлую пучину существования, можем мы достичь сверхсознания, которое можно описать как врата Абсолюта. Предполагалось, что только через отрицание индивида и космоса можем мы войти в Абсолют. Но на самом деле индивиду требуется отвергнуть только его собственное маленькое отдельное эго-существование; он может достичь Абсолют через возвышение [sublimation] его духовной индивидуальности, вбирающей космос в себя и превосходящей его; либо он может всецело отвергать себя, но даже в этом случае он все еще остается индивидом, который путем превосхождения себя вступает в Абсолют. Он также может войти в Абсолют путем возвышения своего бытия до верховного существования или свехсуществования, путем возвышения своего сознания до верховного сознания или сверхсознания, путем возвышения своего и всего восторга бытия до сверхвосторга или духовного экстаза. Индивид также может попытаться приблизиться к Абсолюту через некое возвышение, в котором он вступает в космическое сознание, принимает его в себя и поднимает себя и его до состояния бытия, в котором тождественность и множественность находятся в совершенной гармонии и согласии в верховном статусе проявления, где все в каждом и каждое во всем и все в одном без какой-либо определенной индивидуализации -- поскольку динамическое тождество и взаимность стали полными; на этом пути утверждения именно этот статус проявления находится ближе всего к Абсолюту. Этот парадокс Абсолюта, достигаемого как путем абсолютного отрицания, так и путем абсолютного утверждения, многими способами, может быть объяснен для разума только в том случае, если Абсолют есть верховное Существование, которое настолько далеко находится над нашими представлениями и переживаниями существования, что может также соответствовать нашему отрицанию существования, нашему представлению и переживанию не-существования, но также, поскольку все сущее есть Тот, на любой стадии манифестации, то Абсолют также является верховностью всех вещей и может быть достигнут через верховное утверждение, как и через верховное отрицание. Абсолют есть невыразимый "x", превосходящий и лежащий в основе и имманентный и сущностный во всем том, что мы можем назвать существованием или не-существованием.

Наша первая предпосылка состоит в том, что Абсолют есть верховная реальность; но предмет вопроса состоит скорее в том, реально или нереально все остальное, что мы переживаем, кроме Абсолюта. Иногда делается разграничение на бытие и существование и предполагается, что бытие реально, а существование или то, что так проявляется, нереально. Но это можно утверждать только в том случае, если существует жесткое разграничение, разрез и отделение созданного существования от несозданного Вечного; тогда несозданное Бытие может считаться единственно реальным. Этого вывода не последует, если то, что существует, есть форма Бытия и субстанция Бытия; оно было бы нереальным только в том случае, если бы являлось формой Не-Бытия, асат, созданной из Пустыни, сунья. Состояния существования, через которые мы приближаемся к Абсолюту и входим в него, должны обладать своей истиной, поскольку ненастоящее и нереальное не может вести к Реальному: но также и все, что исходит из Абсолюта, все то, что Вечное поддерживает и наполняет и проявляет, должно иметь реальность. Существует непроявленное и проявленное, но проявление Реального само должно быть реальным; существует Безвременное и существует ход вещей во Времени, но ничто не может появиться во Времени, если оно не имеет базиса во вневременной Реальности. Если мое "я" и дух реальны, то мои мысли, чувства, мощности всех видов, являющиеся выражениями духа, не могут быть нереальными; мое тело, являющееся формой, которую дух надевает на себя и одновременно населяет, не может быть "ничем" или попросту несущественной тенью. Единственное примиряющее объяснение заключается в том, что как безвременная вечность, так и временна'я вечность составляют два аспекта Вечного и Абсолюта, и обе реальны, но в разных порядках реальности: все, что непроявлено в Безвременном, проявляется во Времени; каждая существующая вещь реальна в своей собственной степени проявления, и так она видится сознанию Бесконечного.

Всякое проявление зависит от бытия, но также и от сознания и его мощи или степени; поскольку каков статус сознания, таким и будет статус бытия. Даже Бессознательное является статусом и мощью инволюционного сознания, в котором бытие погружено в другое и противоположное состояние не-проявления, напоминающее не-существование, так что из него может быть проявлена вся материальная вселенная; точно также сверхсознательное есть сознание, поднятое до абсолюта бытия. Ибо существует сверхсознательный статус, в котором сознание кажется озаренно вовлеченным в бытие и как бы неосознающим себя; все сознание бытия, все знание, само-видение, сила бытия кажется всплывающими из этого вовлеченного состояния или появляющимися в нем: это появление, с нашей точки зрения, может казаться появлением в меньшей реальности, но на самом деле как сверхсознание, так и сознание суть одна и та же Реальность. Существует также Верховный статус, в котором не может быть сделано различие между бытием и сознанием -- поскольку там они слишком спаены, чтобы можно было их разъединить -- но этот верховный статус бытия является также верховным статусом мощи бытия и поэтому и мощи сознания; ибо сила бытия и сила сознания составляют там одно и не могут быть отделены друг от друга: именно это объединение вечного Бытия с вечным Сознанием-Силой является статусом верховного Ишвары, и его сила бытия является динамикой Абсолюта. Это состояние не отрицает космос; оно несет в себе сущность и мощность всего космического существования.

Но все же нереальность является фактом космического существования, и если все есть Брахман, Реальность, то мы должны объяснить этот элемент нереальности в Реальном. Если нереальное не есть факт бытия, то оно должно быть актом или формацией сознания, и существует ли тогда статус или ступень сознания, в котором оно действует, и полностью или частично нереальны его акты и формации? Если эта нереальность не может быть приписана изначальной космической Иллюзии, Майе, то все же существует в самой вселенной мощь иллюзии Неведения. Она присутствует в мощности Разума задумывать нереальные вещи, она сокрыта в его мощи даже создавать вещи нереальностью или не полностью реальные; сам его взгляд на самого себя является построением ни полностью реальным, ни полностью нереальным. Где начинается и где кончается этот элемент нереальности, и в чем его причина и что происходит в результате отделения причины и следствия? Даже если космическое существование само по себе не нереально, то не может ли это описание быть применимо к миру Неведения, в котором мы живем, к этому миру постоянного изменения и рождения и смерти и разочарования и страдания, и не удаленность ли Неведения стирает для нас реальность мира, который оно создает, и не является ли уклонение от Неведения единственным и естественным исходом? Это было бы справедливо, если наше неведение было бы чистым неведением без какого-либо элемента истины или знания. Но на самом деле наше сознание представляет собой смесь истины и лжи; его действия и творения не являются чистым измышлением, безосновательной структурой. Структура, которую оно строит, форма вещей или форма вселенной не являются смесью реальности и нереальны лишь в качестве половинного охвата, половинного выражения реального, и поскольку всякое сознание есть сила и потому оно потенциально созидательно, то результатом нашего творения является неправильное творение, неправильное проявление, неверное действие или неверно взятая и ложно направленная энергия бытия. Все мировое существование есть манифестация, но наше неведение является актом частичной, ограниченной и невежественной манифестации -- отчасти выражением, но отчасти и обманчивой внешностью первозданного бытия, сознания и восторга существования. Если такое устройство вещей вечно и неизменно, если наш мир должен всегда вращаться по этому кругу, если некоторое Неведение является причиной всех вещей и всего действия здесь, а не условием и обстоятельством, тогда на самом деле прекращение индивидуального неведения может произойти лишь при уходе индивида из мирового бытия, и исчезновение космического неведения привело бы к разрушению мирового бытия. Но если в основании этого мира заложен эволюционный принцип, если наше неведение является полу-знанием, развивающимся к знанию, то становится возможным другое описание и другой подход и духовный исход нашего существования в материальной Природе.

В наших представлениях о нереальности нужно сделать дальнейшее разграничение, чтобы избежать возможной путаницы при обращении с проблемой Неведения. Наш разум или некоторая его часть имеет прагматический стандарт реальности; разум настаивает на мериле факта, действительности. Все, являющееся фактом существования, для него реально, но для него эта фактичность или реальность действительного ограничена явлениями этого земного существования в материальной вселенной. Но земное или материальное существование является только частью манифестации, это система реализованных возможностей Бытия, которые не исключают всех других возможностей, еще не реализованных или не реализованных здесь. Могут возникнуть и новые реальности в манифестации во Времени, еще нереализованные истины бытия могут выдвинуть вперед свои возможности и стать действительными в физическом и земном существовании; могут существовать другие истины бытия, супрафизические и принадлежащие иной области манифестации, не реализованной здесь, но все же реальной. Даже то, что еще не осуществилось в какой-либо вселенной, может быть истиной бытия, потенциалом бытия, и не может считаться нереальным в силу того, что оно еще не выражено в форме существования. Но наш разум или некоторая его часть по-прежнему настаивает на своей прагматической привычке или представлении о реальном, допускающим в качестве истинного только фактическое и действительное, и склонен считать все остальное нереальным. Тогда для разума нереальность имеет чисто прагматическую природу: она состоит в формулировке вещей, не обязательно нереальных самих по себе, а не реализованных или, возможно, не могущих быть реализованными нами или в теперешних условиях или в нашем фактическом мире бытия; это не настоящая нереальность, она не нереальна, а только нереализована, не нереальность бытия, а только нереальность теперешнего или известного факта. Опять же, существует и только понятийная и воспринимаемая нереальность, и она вызывается ошибочным представлением и восприятием реального: это также не нереальность бытия, или ей не требуется быть таковой, это всего лишь ложное построение сознания вследствие ограничения Неведением. Эти и другие нереальности являются вторичными движениями нашего неведения и не составляют сердцевины проблемы, ибо проблема заключается в более общем бедствии нашего сознания и мирового сознания на земле; это проблема космического Неведения. Ведь наш целостный взгляд на вещи и переживание существования работает при ограничении сознания, ограничении не только нашего сознания но и кажущегося лежащим в основе материального творения. Не в пример превозданному и окончательному Сознанию, видящему реальность как целое, мы видим активным здесь ограниченное сознание и либо частичное и незаконченное творение, либо космический кинезис, вращающийся в вечном круге бессмысленного изменения. Наше сознание видит часть и части исключительно Манифестации, -- если это будет манифестацией, -- и обращается с ней или с ними так, как если бы они были отдельными сущностями; все наши иллюзии и ошибки берут начало из ограниченного отдельного осознания, которое создает нереальности или неверно постигает Реальное. Но проблема становится еще более загадочной, когда мы воспринимаем, что наш материальный мир кажется возникающим непосредственно не из какого-либо первозданного Бытия и Сознания, а из статуса Несознания и видимого Не-Существования, наше неведение есть нечто, что возникло как будто бы с трудностью и борьбой из Несознания.

В этом кроется мистерия, -- как неограничиваемое сознание и сила интегрального бытия вошли в это ограничение и отделенность? Как это могло стать возможным, и если нужно допустить эту возможность, то в чем ее оправдание и значение в Реальном? Это мистерия не изначальной Иллюзии, а происхождения Неведения и Несознания и связи Знания и Неведения с превозданным Сознанием или Сверхсознанием.

1. Праджна. Яджнавалкья в Брихадараньяке Упанишаде очень определенно говорит, что существуют два плана или состояния бытия, являющиеся двумя мирами, и что в состоянии грезы можно видеть оба мира, находясь между ними, состояние грезы -- это место их соединения. Становится ясно, что она говорит о сублиминальном состоянии сознания, несущем в себе сообщения между физическим и супрафизическим мирами. Описание безгрезового состояния-сна применяется как к глубокому сну, так и к состоянию транса, в котором входишь в сосредоточенное сознание [massed consciousness], содержащее в себе все мощности бытия, но сжатые в пределах себя и сконцентрированные единственно на себе, а когда они становятся активными, то обретают активность в сознании, где все есть я; ясно, что это состояние есть состояние, допускающее нас в высшие планы духа, обычно остающиеся сверхсознательными для нашего пробужденного существа. -- на след. стр.

Содержание | Предыдущая глава | Следующая глава

ГЛАВНАЯ • РАЗНОЕ • СТАТЬИ • ССЫЛКИ